С начала февраля на «Авроре» работает группа экспертов, инженеров и моряков, которая решит судьбу корабля: поставят ли его на ход или просто распилят? Наш корреспондент узнал, чем живет легендарный крейсер в ожидании перемен.
-И что такого в этой «Авроре?» Сколько кораблей у нас было, в ту же русско-японскую! – с улыбкой говорит мужчина в синей куртке.
- Ну, и сколько же? Назовите хоть один! – возмущается экскурсовод. Видно, что подобный вопрос задают часто.
Мужчина смущается:
- Ну, тот же «Потемкин»… - и замолкает.
- Что «Потемкин»? Он бесславно затонул, а вот «Аврора» сколько войн прошла! Сколько ранений, пробоин!» - умело парирует экскурсовод. Он словно вместе с «Авророй» прошел четыре войны: так живо мужчина рассказывал, как крейсер бился в Цусимском сражении, как в числе четырех выживших спешно уходил от японского флота, как стрелял по Зимнему дворцу, как его бомбили немцы во время блокады.
Сейчас около четырех часов дня. Наша группа – одиннадцать человек, стоит на верхней палубе и разбирает билеты. Сегодня мы только вторые, для буднего дня это очень мало.
И вот первое впечатление от легендарной «Авроры».
Вверху – низкие подволоки, на палубе – толстенные якорные цепи. В кубрике тесно, но, по словам экскурсовода, места здесь хватало для сорока моряков.
- Видите заклепки? – разом поднимаем глаза вверх, - они еще 1905 года! Те, кто говорит, что после ремонта ничего настоящего не осталось – пусть приходят, любуются.
Заклепок много. Восторженный шепот: «Ничего себе…»
Через переборку - судовая церковь. Выглядит она как часть настоящего храма: небольшой иконостас, лики святых.
- Здесь до сих пор идут службы, - отвечает экскурсовод на чей-то вопрос. - Совсем недавно тут еще ладаном пахло. Вот она, душа корабля!
Группа почтительно молчит. Даже тот мужчина в синей куртке, кажется, понял настоящее отличие «Потемкина» от «Авроры».
В следующем кубрике - большое красное полотнище с золотой бахромой.
- Это знамя «Авроре» подарили депутаты СССР, - начинает экскурсовод. - Те депутаты всегда нам помогали.
- А нынешние были?
- Приходили. Но они только говорят много. Мы им – возьмите «Аврору» под опеку, как при Советах –головой покивают и ничего не меняется.
Про депутатские дела насчет крейсера известно – сначала увели проходивших службу моряков и не сделали «Аврору» официальным символом города. А потом этот единственный сохранившийся корабль еще императорских времен перевели из-под начала Военно-Морского Флота в ведомство музея. Все это вызвало не только опасения горожан, но и реальные неудобства: для того чтобы посетить «Аврору» сейчас нужно ждать, пока наберется группа. Свободный вход отменен после ухода моряков.
Теперь здесь можно найти только курсантов-нахимовцев.
В конце пытаюсь вызвать экскурсовода на откровенность:
- Скажите, что же будет с «Авророй»? Столько сейчас говорят…
- Дело непростое... Хотят ее на ход поставить. Конечно, если окончательно заменить обшивку 1905 года, поставить назад двигатели и винты... Но это будет уже не «Аврора», над ней все моряки будут смеяться! – тут он кривится.
- Так что, это она поплывет теперь? – какая-то женщина услышала наш разговор.
- Нет, денег у них нету… Решили вроде крейсер отбуксировать в док, на ремонт. Это дело правильное… Но мы тут живем все как на углях. Кто знает, чего они там, наверху, придумают…
Все выбираемся наверх, к солнцу и холоду.
На верхней палубе ветер сбивает с ног. Около носовой пушки фотографируются остатки нашей группы. Щурятся от солнца и ветра, но все явно довольны.
Рядом со мной стоит на дежурстве курсант в черной шинели.
На мой вопрос: «Что он чувствует, находясь на таком корабле?», будущий мореход расправляет плечи. В голосе звучит явная гордость за себя:
- А что тут можно чувствовать, только одно!
Что именно «одно» - не сказал. И так понятно.
Люди стекаются к трапу. Я вижу блестящую табличку, на которой написано:
«Участник русско-японской, первой мировой и великой отечественной войн».
А ниже: «Свидетель героизма и беззаветной преданности отчизне российских моряков».
Вот, что имел в виду курсант. За тех, кто служил на «Авроре», да и за сам крейсер можно чувствовать только гордость.
Владислав Квач
