Она не торопится отвечать на вопросы. «Вы подождите- подождите, сейчас поднимемся, руки помоем и обо всем поговорим». А ее квартира больше похожа на маленькую коробочку. В коробке есть окно, в которое она может издалека смотреть на высокие прямоугольники Петербурга. Смотреть и не хотеть. Смотреть и мечтать о маленьком домике на окраине. Но для этого нужно гражданство.
Тамара Хайтмуратова — беженка из небольшого села под Донецком. Она ведет меня по длинным коридорам, прямиком себе в комнату. В последнем из них нас встречает черноволосая девушка восточной национальности с тремя детьми. «Это Анрай, она тоже из Донецка». Два мальчика и девочка лет пяти-шести замирают и внимательно разглядывают меня. Когда я прохожу мимо, они аккуратно, как воришки, крадутся за мной до самой двери.
«Мебель все-таки»
Внутри–стол, диван и матрас. Кровать забрали. Три этих предмета занимают почти всю комнату. Но Тамара не жалуется. «Жилье дали и хорошо». В углу стоит пуф, на котором Тамара хранит вещи. Места на нем вполне хватает: рубашка и кофта шкафа не требуют. «Как только узнала, что техника к Донецку идет, взяла два чемодана и на вокзал. Остальное раздала». Рядом с пуфом еще не распакованный кофейный столик, который Тамара купила сама. Она просит меня с ним поаккуратнее: «Если упадет, жалко будет. Мебель все-таки». На подоконнике она аккуратно расставила в ряд семейные фотографии. Фото-шеренгу замыкает дерево из морских камушков, которые Тамара с дочкой собрали сами. Уголок воспоминаний в доме-коробке.
«Анрай, включи чайник, ко мне гости пришли». Тамара начинает рыскать в пакетах под столом. Все, что у нее было, она кладет на стол и услужливо предлагает. Отказы не для нее. Отрезая ломтики от маленького кусочка сыра, она кладет их на хлеб и протягивает мне.
Танки и пряники
Тамара приехала в Петербург в мае, по совету дочери. Жила в оздоровительном лагере. Жила и работала. Мыла пол и туалеты. «Для меня любая работа подойдет». «После лагеря дали квартиру, устроилась в бригаду на дачу к частнику. Контракт не продлили, ушла. А про зарплату- обещали 15, дали 11. Но это не только мне так, это всем». «Я ведь не всегда уборщицей была, у меня и образование есть. Техник лесного хозяйства». Тамара рассказывает, что дочь заставила уехать. «Она говорит: танки рядом с Донецком. А я ее не слышу, у нас по телевизору ничего не говорят. Каждый день в Донецк на работу езжу. Все тихо- мирно. А она мне про войну в Славянске. Потом только осознала. Чемоданы в руки и уехала». Вспоминает без боли. Давно это было. «Сейчас контракт на завхозе кончился. Подала заявление на железную дорогу. Не дадут место, так дворником пойду или упаковщицей, кем-угодно.» Тамара немного заводится, слегка повышая голос. Ей обидно, но она терпит.
Спрашиваю: «Может что-нибудь купить? Торт к чаю?»
––«Какой купить?! У меня есть, все есть». В голосе слышится досада, а Тамара опять лезет под стол и достает зачерствелые пряники и конфеты. «Они твердоватые, вы их в чай макайте»
К Тамаре уже не раз приходили выселять социальные работники. «Когда они пришли, сказали – мебель заберем. Не они давали, не им забирать. Да и пусть забирают, буду есть и пить, мне не страшно». На 15 этаже дома Тамары шесть квартир. Три комнаты заняты, остальных отправили в другие регионы. Тамара протягивает бумагу: свободно шесть комнат из шести «Жить-то мы живем, а на бумаге уже не живем. В мае суд будет». Ей уже предлагали жилье в других регионах, но она отказывалась. «Здесь дочка, куда я поеду?».
Замуж за принца
Тамара идет за фотографиями. С лаской в голосе она показывает свою семью и рассказывает про детей. «У меня и муж был. Узбек. Но получилось так, что мы развелись. Уже два года не живем вместе. Хоть я и бабушка-старушка, но все еще женщина. Так что пока ищу своего принца. Но это не мешает мне быть и мамой, и бабушкой». Она улыбается, а я улыбаюсь ей.
«Брат с семьей приехали со мной, их выселили. Пришлось квартиру снимать. Это дорого, но все равно снимают, не уехали. А я хочу гражданство. Но это крайне трудно. Что я все на словах?». Тамара достает толстую папку с документами. Перебирает бумажки, одну кладет рядом со мной. «День между работой урываю, бегу собирать эти писульки. Вот сейчас все собрала. Отказалась от украинского гражданства. Пока «нет» не сказали, но сказали ждать. Я ведь на месте не сижу, бегаю, верчусь».
Не переедет
«Жить беженцем в России непросто. Но на моем пути мне попадались хорошие люди. Конечно, есть ущемление прав. Высокомерие чиновников. Всем видом показывают, что они величина, а мы никто. Пытались обмануть несколько раз на работе. Но в целом я не жалуюсь». Тамара периодически ежится. Тонкий матрас не дает особого удобства. «Стресс – мой постоянный спутник. Часто приходится заниматься медитацией». Тамара спрашивает, можно ли ей закурить. Конечно, можно. «Я ведь живой человек, бывают перепады настроения. Вот вызывали меня в кабинет. Там сидят 12 мужей в форме. Кричат на меня, требуют съехать, грозят тюрьмой и депортацией. Я их преступниками назвала. Так заместитель начальника меня схватил и начал за шкирку выталкивать. Потом еще домой приходили. Это же психологическое давление. Грозились все забрать. Ну, мне терять нечего. Все, что было, уже потеряла».
«За такое интервью меня КАМАЗ не переедет?». Смеётся.
Рядом с её матрасом…
…лежит Булгаков и книга про медитацию. Тамара рассказывает мне про основы дианетики. Периодически спрашивая: «Я вас не утомила?». Внимательно выслушиваю. Но рассказ затягивается.
-Вы говорили про домик?
«Я сейчас не работаю. Но когда устроюсь, хочу скопить небольшую сумму. На маленький домик. Можно и на окраине. Как только получу гражданство, сразу же перееду. Хочу сама себя полностью обеспечить. Своими силами. Без помощи государства, один раз помогли и хватит. Я им благодарна».
«А давайте я дочке позвоню, спрошу, как у них там: стреляют, не стреляют?» Звонит. Иногда постреливают, но ночью. Дочь в порядке. Тамара предлагает отправить деньги на поезд в Россию, та отнекивается. Пока не собирается. «Ну тогда отправлять не буду». Прощается
Уже собираюсь уходить, но Тамара просит остаться. "Вы еще кружку чая выпейте, а потом бегите". Она к Айгуль за чайником, а я остаюсь.
