Год назад разгорелся конфликт между киевской властью и юго-восточными регионами страны. Как выглядит Донбасс после 12 месяцев гражданской войны, рассказывает волонтер из Петербурга, Максим Романов.
У них война, а они тебе желают мира
Впервые Максим попал в Донецк под Новый год: питерские «Гуманитарные войска» решили послать подарки детям. Вещи насобирали, а кто будет дарить — не нашли. Буквально накануне отправления колонны пошел слух, что на каникулах будут бомбить особенно сильно. Большинство добровольцев ехать отказались, опасаясь не вернуться назад. Максим не отступил и, не сказав никому из родных, поехал в Донецк. Так появилась команда из Деда Мороза, Снегурочки, Лешего, Снеговика и пары дрессированных животных.
На пути российского сказочного десанта были десятки остановок — от ДЦП-интернатов до семей, где детям необходима не только теплая шуба, но и доброе слово.
«В Донецке есть 59-я школа, которую разбомбили еще в самом начале войны. Детей оттуда перекинули в другое учреждение, и вот туда мы приехали проводить праздник. Я в костюме Деда Мороза выхожу, чтобы поздравить школьников, а они подбегают ко мне, начинают обнимать, кричат что-то, и главное — все желают мне мира. У них за окнами война, а они желают мне мира. Я в первые минуты даже дар речи потерял», — вспоминает Максим.
Проехать по семьям — личная инициатива Романова. В школах и детских садах хватает гостей, а тем, кто остался дома, никто не объяснит происходящее. Сталкиваться приходилось с самыми разными ситуациями: кто-то начал заикаться после пережитого, кто-то теперь и вовсе боится выходить на улицу. Этим детям пришлось пережить больше страха, чем многим взрослым за всю жизнь, считает волонтер.
Вернувшись в Петербург, Максим не повесил шубу в шкаф — до конца января их творческая группа колесила по городу и области, поздравляя семьи беженцев.
«Мы не профессиональные актеры, не можем просто вызубрить текст и рассказать его пятнадцать раз. Каждый раз придумывали что-то новое, смотрели, какие дети к нам пришли. Каждый раз трудно, но ты понимаешь, что не делать этого невозможно. Только для детей Донбасса я смог надеть шубу и бороду», — рассказывает Романов.
Постапокалипсис сегодня
За новогодней поездкой последовало ещё три. Максим побывал в Донецке, Шахтерске, Луганске, Лутугино, Макеевке, Дебальцево и множестве других городков и деревень.
Донецк, несмотря на бомбежки, очень чистый и красивый город, отмечает волонтер. По его словам, среди местных ходит анекдот: донецкие дворники такие трудолюбивые, что даже если увидят на улице труп, обметут всё вокруг него. Такой вот юмор военного времени.
Самой тяжелой психологически оказалась последняя поездка, в Дебальцево, сразу после прекращения там боевых действий. Покореженная техника, подорванные мосты встречают уже на подъезде к городу. От огромного КамАЗа после бомбардировки «Градами» остаётся огарок, словно от свечки. Но самое жуткое, утверждает Максим, это когда из-за калиток начинают появляться люди.
«Была одна бабушка, — вспоминает Романов, — такая русская старушка из сказок. Выглядывает из-за калитки с опаской, я с ней здороваюсь, а она, как там говорят, услышав москаля, плачет, кидается в объятья, благодарит за то, что мы приехали. Друг мой куда-то отлучился, я пошел его искать — сидит в машине ревёт. Я и сам еле сдерживался».
Несмотря на то, что Дебальцево не бомбили уже несколько дней, местные жители каждую ночь стекались к бомбоубежищу и ночевали там. По-другому страшно.
Невиртуальная реальность
Больше всего Максима во время поездок удивляет контраст на границе между мирной Ростовской областью и руинами того, на что всё еще показывает указатель «Украина».
«Когда мы первый раз приехали в Ростовскую область, меня больше всего поразило, что на границе нет никакой техники, нет солдат. В девяти километрах отсюда идёт война, а здесь люди ничего не предпринимают. Ощущения после границы такие, будто ты попал в какую-то постапокалиптическую компьютерную игру: руины, обломки всюду. Как будто рядом с тобой параллельная реальность», — утверждает Романов.
Недалеко от границы есть одно кафе, в котором Максим с товарищами всегда останавливается. Там часто можно увидеть картину, напоминающую фрагмент фильма-боевика: заходит человек, кладет вещмешок в угол, ест свои пельмени, молча смотрит телевизор, и вдруг звонок — он медленно забирает мешок и уходит. Больше его, возможно, никто не увидит. В среде волонтеров и ополченцев это кафе прозвали «100 рентген» — по аналогии с баром сталкеров из известной фантастической истории.
По словам волонтера, пока воспринимаешь ситуацию только через экран телевизора, не до конца осознаешь, что всё это происходит на самом деле. И лишь когда собственными глазами видишь изрешеченный детский садик, который продолжает работать, понимаешь, что вернешься сюда снова — с одеждой, продуктами, лекарствами, поддержкой и заботой.
«Я не очень похож на добровольцев в том виде, в котором их привыкли воспринимать. У меня свое креативное агентство, я привык к тусовкам — далеко не идеальный человек. Но в этой деятельности вижу шанс отдать долг тем, кого уважаю. Я считаю, что нельзя спокойно смотреть на то, как погибают люди, которые говорят с тобой на одном языке, практически, твои соотечественники. Но понять всё это можно, только выехав из сытого мегаполиса», — убежден Максим.
