Пока весь мир следит за суперменами, которые по утрам спасают мир, на обед предотвращают взрыв галактики, а за ужином целуют красотку на фоне заката, настоящий герой нашего времени борется с работниками ЖКХ, отвоевывает детские площадки у автомобилистов и подкармливает уличных котят.
Партийный самовыдвиженец
Александр Николаевич — главный по дому. Правильно должность звучит по-канцелярски длинно, но звать вместо этого старостой, как многие это делают, мне не очень нравится. Зато кратко и понятно, уверен Александр Николаевич.
Сколько себя помню, институт старшего по дому никак у нас не приживался — никто не хотел брать на себя ответственность. Но потом появился Александр Николаевич и взял инициативу в свои руки.
— Я первое время как-то и не думал об этом, а потом смотрю, в подъездах грязно, со стен штукатурка сыпется, то воняет, пардон, мочой, ну и, можно сказать, сам себя старшим по подъезду назначил. Собрания старост стали проводить, на очередном таком решил себя выдвинуть, — объясняет мне мужчина.
Коллектив кандидатуру поддержал. Возможно, только на таких выборах и может победить самовыдвиженец.
Утром, как и все, Александр Николаевич уходит на работу. Для этой работы нужны особые качества: правовая грамотность, чтобы сладить с управляющей компанией, настойчивость, чтобы попасть в приемную депутата, и тактичность, чтобы мусорящим соседям хватило совести открыть дверь и поговорить.
— Есть тут одно семейство, я точно знаю, что сын их курит на лестничной площадке. Вечно с компанией своей ошивается. Я уже матери тонко намекал, а она и слышать не хочет — не курит, видите ли, ее сынок. Я все никак не могу за руку поймать, чтоб показать. Жильцы жалуются. Вот хотим камеры установить, чтоб, так сказать, неоспоримые доказательства были на нарушителей.
Кем работал раньше, староста не открывает. Много, говорит, профессий сменил. Даже в администрации работал. Как потом нашла в интернете, на больших местах сидел. Но как функционер не прижился: инициативный слишком.
Провожаю его до детской площадки, и мы договариваемся, что встретимся в семь вечера у подъезда. Внезапно вспоминаю, что недавно эту детскую площадку переделывали. Первый раз за десять лет. Беру с него слово, что расскажет об этом вечером.
Ласковый и вежливый зверь
Возвращаясь домой, встречаю у подъезда пятнистую кошку, которая ждет, пока кто-нибудь войдет и впустит ее. Я помню, в детстве — её и моем — подкармливала маленького котенка котлетами. Оживилась, завидев меня у подъезда.
— Прости, подруга, не могу пустить, — отодвигаю кошку ногой и захожу.
Вечером, спускаясь на встречу с Александром Николаевичем, снова встречаю кошку у входа. Староста подходит через пару минут и запускает животное в подъезд.
— Нельзя же, — удивляюсь я.
— Всех нельзя, эту — можно, — спокойно отвечает староста, пытаясь неловкими пальцами развязать целлофановый мешочек с какими-то мясными лохмотьями. Рассердившись, рвет пакет и бросает вдогонку кошке и, быстро успокоившись, добавляет:
— Сама разберется. Я её давно кормлю, жалко животинку. Да она и не гадит вроде.
У нас сегодня важное дело: нужно обойти жильцов, собрать подписи, чтобы установили новый домофон. Старый наркоманы с одиннадцатого этажа разломали: своего у них не стоит, а с традиционным враньем про почтальона несколько их друзей-получноников уже попали впросак. Поэтому они, так сказать, радикальным способом решили проблему.
Люди по-разному встречают нас. Кто-то разговаривает только через дверь, кто-то, глянув в глазок, сразу уходит обратно в квартиру, а кто-то напротив, выходит и начинает жаловаться на жизнь, словно старший по дому — панацея от всех бед. На восьмом нас остановила тетя Надя — второй человек после старосты, которому до всего всегда есть дело:
— Вы знаете, Александр Николаич, я вам на ЖЭУ пожаловаться хотела! Оплачиваю лифт, как вы и говорили, по 20 копеек, а они мне долг выставляют, мол, рубль платить надо! — сокрушается жительница.
— А вы все равно по двадцать платите! Я им напишу! Вот неугомонные! — негодует Александр Николаевич и, объясняя мне, продолжает. — Я ведь все узнавал в фирме, которая лифты обслуживает, они мне сказали, 20 копеек. Представляете, накрутка какая!
Вроде разница кажется небольшой, но ведь со всего дома кругленькая сумма натекает, думаю я.
Плакали коленки
Из одной квартиры женский голос просит подождать немного. Мы стоим несколько минут. Я прошу пока рассказать, что же там с площадкой.
— Я давно управляющей компании говорил, что с ней что-то делать надо. Собрание проводили, да ничего не решили. Там же бетон, дышать нечем, да и поломано все. Некоторые даже парковаться умудряются. Сходил, написал бумагу, чтоб отремонтировали. Правда, я их просил, чтоб кустов понасадили, а они галькой все засыпали. Детям — и по гальке, плакали их коленки!
Александр Николаевич, как настоящий супермен, берется за любые дела, которые только могут облегчить жизнь нашего дома. Спросишь про одну проблему, а за ней, как из шляпы фокусника, одна за другой: бумажная волокита, счетчики, теплотрасса, муниципальные квартиры, в которых никто не живет десяток лет. Спохватившись, он стучит в дверь снова.
— Никого взрослых нет дома, не открою! — пищит тот же женский голос.
— Тьфу ты! Что стояли?! — возмущается староста.
«Вы лучше про это напишите»
Идем дальше, Александр Николаевич рассказывает про свою главную гордость — теплотрассу.
— Вы вот знали, что под нашим домом теплотрасса проходит? — спрашивает он. Я отрицательно качаю головой. — Ну так вот, она устарела уже, подвалы топило, я бился-бился, писем сколько писал в разные инстанции, но все-таки достучался. Еще и счетчики общедомовые поставили, чтоб они нам лишнего не насчитывали. Чего это мы должны за других людей платить?
Про затопленные подвалы я тоже не знала. Как и большинство жильцов, которые, к счастью, уже не узнают.
Почти в девять вечера спускаемся в подвал поглядеть на те самые счетчики. Зимой темнеет рано, а в подвале без освещения — хоть глаз выколи. Свет фонаря выхватывает фрагменты, достойные фильма ужасов: трубы, куски изолирующего материала, сыплющаяся штукатурка. Не очень-то похоже, что недавно тут ставили новое оборудование. Спасает вспышка фотоаппарата. Староста движется уверенно. На высоте человеческого роста находим красный рукав на трубе и на нем счетчики размером с компас. Собственно, эта штука и помогает нам экономить в четыре раза.
— Может, вы про это лучше напишете? — староста обводит подвал рукой. Объясняю, что готовлю материал именно про его работу. — Ну ладно, когда вам дадут задание про что-нибудь более полезное написать, вы про счетчики не забудьте. У меня много разных документов про это есть, только скажите.
Кто нужен русским
Разница в возрасте между мной и Александром Николаевичем почти 60 лет, однако под конец дня еле волочу ноги именно я.
— Я ж постоянно то один подъезд обхожу, то другой, — усмехается он. — У меня каждый день физкультура.
Лифт в нашем доме работает исправно, так что это исключительно добрая воля старшего по дому.
Все бы имели столько же доброй воли, того и глядишь, его должность стала бы совсем ненужной.
— Ну как ненужной, — не понимает Александр Николаевич. — Всегда должен быть кто-то, кто будет за порядком следить, мы ж, русские, по-другому не можем. Нам надо, чтоб вечно кто-то помогал.
— Добрый фей? — спрашиваю я.
— Ну, пускай, добрый фей, — смеется староста.
