Я не искала героев для интервью. Они нашли меня сами.
В пасмурный вечер на Манежной площади пусто. Почти все лавочки свободны. Я устраиваюсь на скамейке. Не проходит и получаса, как появляется солнце, и люди начинают стекаться на площадь. И я не остаюсь в одиночестве. Ко мне подходят двое молодых людей в черных кожаных куртках и джинсах, по моде потертых, но аккуратных. Они просят разрешения присесть рядом. Я даю согласие. Мы знакомимся, непринужденно болтаем о том о сем, и выясняется, что я имею честь беседовать с цирковыми акробатами. Один из них, а именно Роман, в данный момент работает в цирке воздушным гимнастом.
Я достаю диктофон и включаю его. Мои артисты немного смущаются и в шутку просят засекретить их имена. Наконец, я укрепляю диктофон в нагрудном кармане черной кожанки Романа, чтобы ветер не создавал помех. Мы начинаем.
- Ребята, давайте сначала. Как вы оказались в цирке? Когда вы поняли, что хотите этим заниматься?
Р: У меня мечта была. Я с детства хотел быть цирковым артистом. Учился в Могилевской кадетской школе, и там один из преподавателей был режиссёром цирка. Он меня всему и научил.
- Во сколько лет ты попал в цирк?
Р: Где-то 18 лет.
- И ты, Артем, так же?
А: Да я по сути то случайно туда попал. Мой отец держал разные учебные студии. Он и предложил мне что-нибудь выбрать, и я пошел в цирковую. Кое-какие акробатические навыки к тому времени у меня уже были: я занимался паркуром.
- Рома, как долго ты работаешь в цирке?
Р: Уже три года. Но это еще не много. У нас в труппе есть трехлетние дети, которые являются полноценными артистами и получают за свою работу зарплату.
- Это дети цирковых артистов?
Р: Да. У нас их называют опилочниками.
- Почему так?
Р: Просто раньше пол в манеже был не резиновый, как сейчас. Он был просто посыпан опилками. Вот дети и росли в таком опилочном манеже.
- Как с такой работой люди устраивают семью?
Р: В цирке все как у военных. Постоянные сборы, переезды. Да и семья создается так же. Женятся цирковые обычно между собой. С одной стороны, это удобно: единый род деятельности объединяет, а с другой – плохо: ты 24 часа в сутки даже на работе находишься с женой. Кстати, к слову о супружестве. Тут недавно двое цирковых сыграли свадьбу. Все происходило в манеже. Сценарий этого сюрприза жених составил по мотивам такого старого фильма "Мистер х" (* Это советский черно-белый художественный фильм, снятый по оперетте Имре Кальмана “Принцесса цирка”. В нем рассказывается о любви светской дамы и циркача, выступающего со «смертельно опасным номером» под именем “Мистер Икс”). Было весело. Да. Свадьба в манеже первого каменного цирка в России – это мечта!
Тут к нам подходят еще двое атлетически сложенных парней, в которых трудно распознать артиста цирка без привычно яркого концертного костюма. Один из них, по словам моих новых знакомых, исполняет тройное сальто-мортале, что в переводе с итальянского означает «смертельный прыжок». Рома и Тёма представляют его мне. Лева выглядит немного старше своих коллег. Я говорю ребятам, что это словосочетание «сальто-мортале» странно слышать в обыденном разговоре на лавочке. Акробаты молчат, слушают меня и как-то растерянно улыбаются: мол, чего тут такого удивительного. Я на минутку замолчала, пока ребята переговаривались друг с другом, и начала думать о том, что, как ни странно, в этих людях, совершающих каждый день подвиги на тринадцатиметровой высоте, нет ни капли заносчивости и высокомерия. Вслух я этих слов не произнесла – не хотела смущать своих собеседников, которые могли принять мое восхищение за неприкрытую лесть.
- Рома, где вы с ребятами работаете по факту? К какому цирку вы принадлежите?
Р: Существует государственная компания Росгосцирк, в котором работает более 8 тысяч человек. Филиалы этой организации находятся во многих городах страны. Цирковых артистов собирают из разных городов и составляют труппы. Артем, например, из Красноярска. Мы с ним познакомились в цирке и до его ухода в армию работали в паре. Я снизу, он сверху.
- А вы работаете со страховкой?
Р: Нет, мы работаем без страховки. Только во время репетиций мы ее иногда используем.
- На какой высоте выполняются трюки?
Р: 13 метров. Но внизу есть сетка. Хотя, ей не стоит доверять. Из нее можно вылететь, или она может быть плохо натянута. У нас один гимнаст так покалечился. 4 дня в реанимации был. Еле выкарабкался, теперь хромает. Но другой бы вообще сломался, а он нет, всегда жизнерадостный ходит, позитивный. Вообще, когда работаешь в паре на высоте, доверять нужно только друг другу. Важно понимать, что из-за единственного твоего неверного движения через секунду напарник может просто разбиться.
- Страшно?
Р: Да, конечно, страшно. Не боятся только дураки. Самоуверенным быть нельзя. Страх необходим. Он держит тебя, предостерегает от ошибки. Конечно, перед выходом есть некая эйфория, такая дурманящая уверенность, но когда поднимаешься наверх, все становится как надо.
- Кажется, я начинаю свыкаться с мыслью, что ваша работа, так же как и любая другая, требует трезвого рассудка и рационализма. А как дела обстоят дела с доходом? Как я понимаю, в государственном цирке платят не так уж и много.
Р: Ну, так если еще подрабатывать, то очень даже хорошо выходит. Но шмотки и еда - не главное. Мы меняем эмоции на эмоции. Во время выступления мы отдаем зрителям свои, а потом они нам возвращают их с лихвой.
А: Однажды мы были в Турции, выступали в двенадцатитысячной арене. И перед началом представления весь зал встал и начал петь хором гимн Турции - это потрясающе.
- Где вы еще были?
А: Из заграничных стран только в Турции, ну и в СНГ, но по большей части мы выступаем в России.
- Если ли какие-нибудь еще возможности использовать свои умения вне цирка?
Р: Есть, конечно. Мы с собственным номером работали в клубах: создали акробатическую пару и за один выход получали тысяч по 5. Еще чаевые ходили со шляпкой собирали. Шучу (смеется). Вообще всем очень нравились наши выступления. Мы много хороших отзывов получили. Так вот поработаешь, и настроение улучшается.
А: А после цирка ухудшается.
- Почему?
Р: Когда ты выступаешь в клубе и отвечаешь сам за себя, тебя никто не оценивает критически. Люди, пришедшие для того, чтобы развлечься, восхищаются и хлопают, а потом еще могут несколько приятных слов сказать. А вот в цирке после выступления ты получаешь нагоняй за каждую погрешность в номере. Там всё замечают и сразу же высказывают тебе, что ты сделал не так.
- Для меня цирковые артисты - это небожители. Мне кажется, что нужно быть титаном, чтобы работать в под куполом. Это, наверное, безумно сложно.
Р: На самом деле, в физическом плане это не так уж и сложно. В цирк не берут физически не подготовленных, у тебя уже должна быть база. Туда приходят сильными. Сложность заключается в психологическом плане. Это постоянный прессинг. Тебя дрессируют, ты стараешься, у тебя не получается, на тебя кричат, кричат, кричат, ты снова стараешься, учишься, у тебя не выходит, на тебя кричат... И это давит на нервы. Даже у самых сильных возникают такие моменты, когда хочется все к чертовой матери бросить и уйти. Просто уйти. Учиться всем нелегко.
- Но почему же вы остаетесь? Чего есть такого в этой работе, ради чего можно терпеть всю эту жесткость, прессинг?
Р: Что держит? Мы работаем за искусство. Оно нас держит. Ничто не сравнится с чувством, которое возникает, когда весь манеж тебе аплодирует. Это драйв, экстрим. Это романтика, если хотите. Мне кажется, отношения с цирком похожи на отношения с женщиной. Чем больше боли получаешь, тем больше привязываешься.
- Ром, а как вы живете? Где вы живете? Что вы называете домом? Тот город, где вы выросли?
Р: Мы бываем где угодно, только не дома. Я вообще считаю, что циркачам нужен двойной отпуск. Мы постоянно на чемоданах, в разъездах.
- Путешествуете в вагончиках?
Р: Вот про вагончики – это не правда. Для нас снимают гостиницу, и мы там живем, создаем уют. Мы останавливаемся в среднем на полтора месяца в каждом городе. Правда, здесь, в Петербурге, мы уже три.
- Значит, востребованы.
Р: Может быть. Мне нравится такая жизнь. Люди со стандартной работой просыпаются утром, морщатся, думая о том, что надо снова плестись с утра в офис. А я проснулся часов в двенадцать, понял, что представление или репетиция еще не скоро, делай, что хочешь. А потом, идешь на работу с хорошим настроением в ожидании дневной порции адреналина.
* Цирк - последнее прибежище чистого искусства. Франсуа Мориак
