Ему 26 и его имя знакомо всем, кто имеет отношение к кинематографу в России. Роман Каримов за последние несколько десятков лет стал первым, кто смог доказать, что хорошее кино способны снимать не только люди с именем, деньгами и связями.
Фильм «Неадекватные люди» вышел в 2010 году, взял главные призы фестиваля «Окно в Европу», оказался на экранах отечественных кинотеатров, и поднял волну обсуждений среди искусствоведов и критиков. Роман выступил не только как автор сценария и режиссер, он же написал всю музыку, сам монтировал. Многие до сих пор не верят в то, что достойную работу можно снять за 100 000$ и 15 дней. Это фильм-феномен, а его создатель – представитель нового поколения людей, уверенных в себе и своих силах, которые не равнодушны к людям, не жалуются на несправедливость, а берут и меняют ситуацию к лучшему своими руками.
– Чем Вы занимались до того, как начали заниматься кино?
– Учился заочно в институте, затем уехал за границу, где работал разнорабочим, диджействовал, сочинял музыку, потом работал некоторое время на телевидении. В то время это была такая трэндовая фишка, многие уезжали по обменным программам в Америку, а у меня была возможность поехать в Англию, я долго не думал и решил поехать.
– И вот там желание снимать «щелкнуло», или как это произошло?
– Снимать желание было ещё до этого, мне всё время хотелось не то чтобы снимать, а что-то создавать интересное, я в детстве много рисовал, лепил, и рассказы всякие писал, поэтому мне всегда нравился процесс созидания, совершенствования, приведения к какому-то готовому результату, и поэтому…ну, натура у меня, видимо, такая. Музыку я сочинял также, песни делал, потом это как-то перевалило всё, я понял, что кино вмещает в себя и то, и другое.
Мне предлагали сериалы всякие снимать, я отказывался, потому что мне больше нравится иметь что-то одно, и воспринимать это не как процесс, а именно как работу над единичным продуктом, которую тебе надо завершить, и сделать этот продукт максимально хорошим.
– А знания о режиссуре Вы где-то брали или это так все, на интуиции?
– Если честно, то лет в 15 мне попались многотомники Эйзенштейна, причем, полное собрание его сочинений, я перечитал это все, и мне было очень интересно. Но, на той стадии я читал много и других книжек, Зигмунда Фрейда я всего перечитал и прочее. На самом деле, я просто стараюсь наблюдать за жизнью, потому что режиссура это, прежде всего, отображение жизни и интересных находок, какой смысл копаться в идеях, которые уже были использованы? Это означает быть неоригинальным.
– И все-таки кто-то из известных режиссеров Вас вдохновил?
– Для меня вдохновляющими на какой-то стадии были фильмы братьев Дарденн. Я понял, насколько кино может быть аутентичным, искренним и прекрасным, чистым, как настоящее произведение искусства.
– Когда продюсера искали, не было мыслей в голове, что так и останетесь неудачником?
– Поначалу все очень плохо складывалось, были проблемы с личной жизнью, со здоровьем, меня увозили на скорой, не было денег, в общем, возникали мысли о суициде, в итоге к работе я приступил в очень плохом состоянии, без особого энтузиазма. Фильм «Неадекватные люди» я делал так: «Ладно, отложу уже этот решающий момент, посмотрим, что дальше будет». Как-то так и пошло и поехало, потом предложили второй фильм делать, и я думаю: «Дай-ка я ещё поживу, посмотрю», встретил любовь всей своей жизни – жену, понял, что все довольно неплохо, жизнь наладилась.
– А в процессе работы какими людьми стараетесь себя окружать?
– Исходя из того, что мы сами молодые, к нам тянется молодежь. У нас не было денег, поэтому они все дебютанты, мы не могли брать дядьку-профессионала, мы брали молодого парня, который мало ещё чего сделал, и хотел иметь в портфолио такой фильм, как «Неадекватные люди». Ну и, собственно, второй фильм «Вдребезги» - то же самое. Сейчас идет постпродакшн, мы вдвоем со звукорежиссером делаем весь фильм такого уровня, ну, это трэш. В силу ограниченности бюджета и нехватки времени мы очень страдаем.
Когда я снимал свои короткометражки без денег, меня люди подводили постоянно. Но, чем дальше ты идешь, тем сильнее сбивается твоя команда. Если тебя подвел человек, ты вряд ли захочешь с ним ещё сотрудничать, ты ищешь другого, энтузиаста, и в конечном итоге у тебя собирается команда надежных друзей, на которых ты можешь рассчитывать.
– То есть для Вас профессионализм это надежность?
– Для меня – да. Это адекватность и надежность. Профессиональных навыков человек может, в принципе, не иметь, потому что я сам технически подкован, я в одиночку делал короткометражные фильмы, я знаю, как это. Очень часто профессионалы не любят меня, потому что я вырываю мышку из рук, начинаю за них все делать, то есть, вот такая ситуация.
– Смотрела программу с Вами на 5-м канале, посвященную фестивалю «Окно в Европу». Создалось впечатление, что Ваши коллеги по круглому столу на Вас сильно наседали. Вообще, Вы испытываете такое давление со стороны режиссеров постарше, которые округляют глаза на Ваш ранний дебют, или это только так показалось?
– Такое есть, да, сплошь и рядом. Сейчас, видимо, люди начинают понемногу привыкать, но раньше я встречал кучу скептических мнений в свой адрес, типа «да чё он может, это все фигня, то, что он делает – это не искусство, это отстой и непрофессионализм» – очень часто вот такое от людей старших поколений слышал.
– Да, действительно такое впечатление сложилось.
– Я с этим сталкиваюсь и сейчас, при запуске своего нового проекта. Мы не можем сойтись с продюсерами, потому что они видят совершенно другую картину мира, чем я, и тут я предполагаю разницу, прежде всего, именно в поколениях, потому что я хочу снимать современное кино, а те люди заточены под старую школу.
– Ну, а если посмотреть на ваш карьерный скачок со стороны, вот представьте, Вы – журналист, Вы посмотрели фильм Романа Каримова, как Вы сами описали бы свой приход в кино?
– Свой приход в кино… Для меня лично приход в кино – это как если бы я под водой долгое-долгое время плавал, был каким-то пресмыкающимся, а теперь происходит эволюция, я наконец-то вот вынырнул и начал ползти в виде ящерицы по земле. И чем дальше я ползу, тем больше, я надеюсь, буду создавать чего-то необычного и интересного.
– Конечная цель – это полёт?
– Да, надеюсь, да.
– Вы читаете то, что о вас пишут в СМИ?
– Периодически. Когда мы победили в Выборге, я сидел два дня в поисковике и узнавал, что пишут обо мне, просматривал газеты. Мне было интересно, как люди реагируют на фильм, на то, что я такой выскочка, взял что-то необычное сделал за такие ничтожные деньги. Потом я, собственно, успокоился. Но, у этого есть и обратная сторона: я искал отрицательные отзывы, хотел понять, что не так, очень негодовал, когда люди писали что-то негативное. Но, если 90% говорят, что фильм хороший, а 10% - что не хороший, то надо радоваться и отпускать эти 10%, не цепляться за них.
– То есть существенного влияния это на творчество не оказывает, Вы по своей линии идете дальше?
– О нет, вообще никогда, и не окажет, ни в коем случае, нет. Возможно, если вместо 10% мне 90% процентов скажет, что твой фильм дерьмо, то тогда это окажет определенное воздействие, я задумаюсь о том, не сменить ли мне профиль.
– Считаете ли Вы, что уже что-то привнесли в кино?
– Да. Был прецедент, мы сделали такой дешевый фильм. Сейчас вот выйдет второй фильм, и его бюджет будет выглядеть намного дороже, чем есть, я абсолютно уверен. И это уже какая-то история, которая оказывает влияние на хотя бы тех людей, которые мне звонят и спрашивают: «Как ты это сделал, смог снять за такие деньги?»
– А есть ли главный месседж, который Вы хотите донести через свои фильмы, или это всё-таки кино для души?
– Есть много месседжей, и в каждом фильме свой. Меня интересует много вещей, очень много мыслей хотелось бы передать, поэтому какой-то одной идеи нет. Но, наверное, единый месседж, который должен исходить от работы, от того, что я делаю и как я делаю, и это относится, наверное, ко всему положению дел в стране, к тому, что мы привыкли жаловаться и ждать, что за нас кто-то всё сделает. Такой менталитет надо менять, нужно брать ситуацию в свои руки и доказывать, что за малые деньги можно снять хорошее кино.
– Чего Вы боитесь?
– Я много чего боюсь, я очень параноидальный. Боюсь упустить контроль. Мне кажется, что если я не буду контролировать каждую секунду того, что я делаю, то я потеряю в качестве, и поэтому я очень сильно контролирую каждый процесс. И мне кажется, что это не очень хорошо, но без этого никуда, тем не менее.
– А что помогло не сдаться в самые трудные моменты, не умереть, как большинство режиссеров, ещё не родившись?
– Это как-то само по себе происходит, ты просто живешь и делаешь что-то. У тебя получается, как тебе кажется, ты даешь смотреть это людям, они говорят, что да, получается. Затем приходишь к людям с деньгами и показываешь им работы, или отправляешь сценарии по почте, а тебе ничего не говорят – пустота. Ты думаешь «Почему же меня не замечают?» И это уже вопрос терпения и настойчивости, насколько ты способен доказать, что ты чего-то из себя представляешь.
– То есть, главное – терпение и настойчивость?
– Да, и любовь к делу, она помогает. На какой-то стадии ты можешь сказать себе «Пофигу, я буду делать это всё в стол», но главное – продолжать делать и не сдаваться.
– Можно ли назвать любовь к делу Вашим смыслом жизни?
– Если честно, я особо так не думал…Для меня он такой, наверное, эгоистичный, смысл жизни. Он в том, чтобы чувствовать себя хорошо. Это включает в себя многие понятия. Это значит иметь комфортный дом, это значит любить близких, чтобы они тебя любили, это значит иметь работу, которую ты любишь, это значит иметь силы что-то делать, чувствовать цель, к которой ты идешь, чувствовать свое предназначение, видеть, как у тебя все получается. И при этом ты не делаешь зла людям, а наоборот, смешишь их, или даришь им любовь.
Любовь Верещинская.
