Высшая Школа Журналистики и Массовых Коммуникаций

МВО в соответствии с конъюнктурой было последовательно в своем отношении к журналистскому образованию. Как это и прозвучало в выступлении Прокофьева на страницах «Советской печати», оно запретило набор на дневное отделение молодежи без производственного стажа, сосредоточивало заботу на заочной и вечерней формах обучения и требовало, чтобы там учились только уже работающие в журналистике. Более того, оно не без давления журналистов, ратовавших за увеличение производственной практики, свело университетское журналистское образование с 5-летнего до 4- летнего! А еще до этого, непомерно расширив подготовку славистов на филологическом факультете и китаистов на восточном, МВО потом в порядке второй специализации или вообще, вернее сказать, переквалификации вынуждало нас учить их по нашим планам. То же произошло с подготовкой учителей — их оказалось столько, что школы не могли всем им дать работу. Тогда МВО разработало типовой учебный план филологических факультетов (всех!), в котором кое-что вкраплялось из журналистики и поэтому таких студентов вместо школ предлагалось направлять в редакции. Без предварительных учебных практик, хотя бы приблизительно достаточной профессиональной подготовки, минуя установленный порядок распределения и т.д. Этот план сразу вызывал возражения, но МВО стояло на своем. Тогда от имени нашего еще отделения за подписями заведующих кафедрами и общественных организаций в сентябре 1959 г. было направлено письмо-протест в отдел печати ЦК КПСС. На пяти страницах мы основательно и всесторонне аргументировали свой протест. Мы обращали внимание, что этот план открывает простор для невиданного расширения подготовки таких «журналистов». Если при огромном количестве школ, писали мы, выпускники-учителя не могут быть ими приняты, то газет значительно меньше. «Резко увеличивая таким способом выпуск журналистов, Министерство одновременно решительно ограничивает прием на существующие факультеты и отделения журналистики. Работники Министерства говорят, что ускоренная подготовка журналистов в университетах — явление временное. Мы считаем, — утверждали мы, — что выпускать профессионально неподготовленных людей, недоучек и временно не годится» (Архив автора).

Между тем не прекращались публикации на эту острую тему и в прессе. В 1959–1961 гг. на страницах «Советской печати» появились письма преподавателей факультета журналистики Киевского университета об опыте работы со своими студентами и выпускниками, студентов факультета журналистики МГУ о недостатках в производственной практике и др. Но центральным было выступление, очевидно, близкого к Союзу журналистов В. Викторова. Под заглавием «Растить смену» им были высказаны и уже обсуждавшиеся лежавшие на поверхности предложения и замечания, но при этом категорически прозвучало: «Существующая система подготовки журналистов нуждается в коренном улучшении» (1959. № 1. С. 20).

Снова обращалось внимание на экономическую подготовку студентов, журналистский опыт преподавателей и аспирантов, создание учебников и учебных пособий, на желательность работы с уже имеющими высшее образование и др. При этом «основным средством пополнения журналистских кадров, повышения их квалификации, — говорилось в статье, — должно быть заочное и вечернее образование, так как именно в нем заложены наибольшие возможности сочетания теоретической и производственной подготовки... Предстоит большая работа по значительному расширению и решительному улучшению вечернего и заочного обучения журналистов без отрыва от производства» (Там же). Но несомненно полезным было обращение автора к отделениям Союза журналистов и журналистской общественности в связи с подготовкой кадров.

Главные споры, однако, были еще впереди. Начало им положило письмо заместителя редактора газеты из Нижнего Тагила в «Советскую печать» (1961. № 12). Рассказав о случившемся с одним из, вероятно, вполне достойном учиться на факультете журналистики абитуриенте, который по потом обнаруженной небрежности в приемной комиссии не был принят в Уральский университет, так как газетных публикаций у него не было, а написанное им сочинение никто не прочитал, автор ставил вопрос об отборе студентов и необходимости творческого конкурса. С этим соглашались и на факультете: «Нужен, обязательно нужен! Тогда не попадут на факультет журналистики случайные люди...» (С. 39).

После этого уже в следующем же номере сотрудник журнала на примере изученных им факультетов и отделений МГУ, Львова и Минска под заглавием «Так ли надо готовить журналистов?» касался проблемы с претензией представить ее во всем объеме. А редакция над этой статьей провозгласила: «Журналистика — это призвание» (1962. № 1). Кого? Кому? Как? учить журналистике — весь круг будто бытаких простых и очевидных, а в самом деле, когда с нимивстречались на практике, значительно более сложных и трудно преодолимых проблем, оказался в центре внимания автора... Но затем последовало обсуждение высказанных критических замечаний и ряда неравноценных, а то и абсурдных, представленных в этой корреспонденции предложений. По итогам таких специальных заседаний журнал подготовил новую публикацию, в которой проинформировал своих читателей. В подборке «Действительно — так ли?» (1962. № 6) помещался отчет обсуждения поставленных редакцией вопросов и высказанных пожеланий. Здесь публиковалась статья декана филологического факультета Белорусского университета, в состав которого еще входило отделение журналистики (сразу создать факультет, как это предусматривалось решением ЦК КПСС, еще было не под силу). Не все критические замечания подтверждались, не все предложения принимались, но в целом это был хороший повод для новых размышлений и выводов. Что касается практической подготовки выпускников университетов и их адаптации в редакциях то, как писал в новой подборке (1963. № 8) киевский журналист И. Заславский, «Давай же не будем, дружище, уподобляться тем седым ворчунам, которые поносят молодых, движимые чувством зависти к их красивой молодости. Лучше внимательно присмотримся к нашим товарищам, к молодому, знакомому племени и объективно оценим его возможность» (С. 37). Не вняли: хотелось всего сполна и немедленно. В преамбуле к этой подборке под уже устоявшейся рубрикой «Журналистика — это призвание» и озаглавленной «Дело наше кровное» снова говорилось о том, что «университетская подготовка требует серьезного улучшения» (С. 35). И в дополнение к тому, что уже повторялось много раз (отбор поступающих, кадры преподавателей, учебная литература, практика и т.д.), возлагались большие надежды и обязанности на Союз журналистов.

Новую остроту обсуждению этих вопросов на той волне придала включившаяся в дискуссию «Литературная газета». «Зачином» к публикациям на эту тему стало письмо трех студентов вечернего отделения МГУ (не исключено, что оно было «организовано»). Заглавием к нему прозвучал вопрос: «Как готовить журналистов?». Его авторы не были оригинальными: снова речь шла о совершенствовании и методах отбора поступающих, улучшении практики и т.д. Они писали о необходимости собеседований при поступлении и о практике уже с первого курса, что плохо увязывалось с установками на прием людей, уже приобщенных к журналистике (1963. 19 февраля). Но зачинщиков дискуссии это не смущало.

Теме «Как готовить журналистов?» был посвящен и проведенный корреспондентом этой газеты у нас в Ленинграде «круглый стол». В нем приняли участие преподаватели нашего факультета и виднейшие журналисты города. Затронут был в основном все тот же круг вопросов, но особый упор был сделан на необходимость расширения вечерней формы обучения (до чего чуткими кконъюнктуре и бездумно послушными к любым идущим «сверху» словам были журналисты!). Для утверждения этого в качестве иллюстрации своей правоты корреспондент «Литературной газеты» привлек даже одного из вечерников нашего факультета, хотя каких-то убеждающих журналистских успехов за ним и не наблюдалось.

«В поисках «искры божьей»» — так озаглавил он отчет об этом «круглом столе». Здесь снова (в который раз!), но более развернуто и резко звучали вопросы и предложения, связанные с отбором поступающих, словно все это было открытием и не было понятно и даже принято на отделении. Правда, уже можно было приводить и примеры, когда не только поступающие, а и учившиеся студенты не всегда высвечивали «искру божью» и демонстрировали высокие журналистские показатели, но, с другой стороны, можно было говорить и о таких , которые, не блистая на факультете, становились очень преуспевающими и даже выдающимися журналистами, литераторами, общественными деятелями на практике. И наконец, отсев всегда неизбежен и бывает необходим. Прибывший корреспондент с хваткой, не лишенной хлестаковской легкости, однако, «высвечивал» уже набивавшие оскомину претензии к журналистскому образованию и такой же «новизной» отличавшиеся предложения. Главная же его задача, видимо, заключалась в том, чтобы как можно больше расширить и укрепить вечерние отделения. Сам он в свое время заканчивал Ленинградский КИЖ и другой формы подготовки журналистов признавать не хотел. В перерыве я его все же спросил: «Скажите, а какие Вы, уже с высоты прожитых Вами лет и немалого журналистского опыта, видите недостатки КИЖа?» Он немного призадумался и с оттенком некоего сожаления выдавил: «Знаний давали маловато...» «Ну, а мы, — сказал я, — даем высшее образование, которое позволяет нашим выпускникам быстрее и успешнее проявлять себя в дальнейшей деятельности».

«Практика, практика, непрерывная, все расширяющаяся практика — вот что нужно, как воздух», — писал этот корреспондент, выдавая это за всеобщее мнение. Мои критические замечания в связи с непомерным вниманием вечерним формам подготовки журналистов были поданы как категорическое их отрицание, что дало корреспонденту повод особенно развернуть воспроизведенную «сверху» идею.

Затем «Литературная газета» выкатила, так сказать, свою тяжелую «артиллерию» — широко известных и высоко авторитетных журналистов Юрия Жукова и Бориса Полевого. Под ставшей традиционной рубрикой «Как готовить журналистов?» она поместила статью Полевого «Дело живое, творческое» (1963. 6 марта) и беседу Жукова с ее корреспондентом под беспрекословным утверждением: «Нужна реформа!» (1963. 4 апреля). А завершила дискуссию на эту тему редакционной статьей под такой же неоригинальной рубрикой «Это касается всех» (1963. 23 мая) — словно у страны более важных и крупных задач не было. Но все же: «За время дискуссии в редакцию пришло много писем с предложениями о путях перестройки журналистского образования», — писала редакция. Здесь, отмечала она, были предложения о создании газетных курсов, «которые за два-три года должны шлифовать уже проявивших журналистское мастерство тех, кто вошел в жизнь как врач, инженер, юрист, педагог и так далее». Другие считали, что надо принимать на факультеты и отделения журналистики только проявивших себя селькоров и рабкоров. Третьи предлагали факультеты журналистики приравнять к творческим вузам...

Но все же редакция оставалась на позициях сохранения университетской формы подготовки журналистов, склоняясь при этом к необходимости реформ в этой системе. Не останавливаясь на совершенно определенных предложениях, она указывала на необходимость специального межвузовского совещания по журналистскому образованию «с участием старейших газетчиков, редакторов, бывших выпускников факультетов...» Главных врагов, мешающих реформам в этой области, она видела в работниках факультетов, которые-де игнорируют перестройку. «Неужели руководители журналистских факультетов спокойно переживут и нынешнюю дискуссию?» — вопрошала она. И ни слова о тех губительных для подготовки журналистов «усекновениях» сроков обучения, ратований за перенесение центра тяжести на вечернее и заочное обучение. Но, к счастью, все постепенно нормализовалось после отлучения в октябре 1964 г. Хрущева от власти. В результате этого начали восстанавливаться и ликвидированные было отделы пропаганды и партийной жизни в газетах, возрождаться районная печать, которую энергично заменяли на межрайонную, открываться запрещенные колхозные многотиражки. Тогда в секторе ЦК партии мне предложили подключить наших исследователей к анализу совершаемых перемен. По дороге из Москвы я думал о темах, которые наиболее важны и нам по силам. Обсудили их с предполагаемыми авторами. В следующем же сборнике факультета (О публицистике и публицистах. Вып. II. Л., 1966) появились статьи А.Я. Гребенщикова «Некоторые вопросы современной советской публицистики» и «Ведущий отдел газеты. (По материалам отдела партийной жизни «Ленинградской правды». Конец 1964 – начало 1965 гг.)», П.С. Карасева «Путь к читателю» и аспиранта Н.И. Зайцева «Статистика и публицистика (Опыт первого социологического исследования газеты «Ленинградская правда»)».

В этот период все резче звучали высказывания против требований принимать людей только с производственным стажем, расширения вечернего и заочного форм обучения и, особенно, обучения журналистов по 4-х годичному плану и др. Отказались от сведения журналистов к роли «подручных партии», которые «у партии всегда под рукой» и, следовательно, по самому этому положению могли быть лишь безынициативными, послушными исполнителями указаний партаппаратчиков.

Обсуждение проблем журналистского образования, однако, не закончилось. В конце 1965 г. журнал «Советская печать» публикует статью «Путь в журналистику» (№ 9), где речь развивалась в том же русле, но выходила и к требованиям готовить не только газетчиков, а и работников радио и телевидения. В следующем номере редакция поместила новую подборку из писем журналистов и студентов. В Свердловске она провела выездное заседание пресс-клуба, отчет о котором поместила в № 11.

В обсуждение подготовки журналистских кадров включилась и местная печать. На страницах газеты «Знамя юности» (Минск, 1963. 5 апреля) со статьей «Пусть подует ветер перемен» выступил заведующий кафедрой теории и практики печати отделения журналистики Белорусского университета Г.В. Булацкий, где до этого была напечатана резко критическая статья на такую же тему. Значительное внимание этой теме уделял журнал «Корреспондент» (Ташкент).

Более основательно проблемами университетского журналистского образования занялся и активизировавшийся Союз журналистов. Правда, во главе комиссии по работе с молодыми журналистами и подготовке кадров была поставлена заведующая одного из отделов «Известий» (потом она стала редактором «Учительской газеты») Л.М. Иванова — дама очень энергичная и не в меру самоуверенная. Закончившая какой-то провинциальный педагогический вуз, она, как я в этом вынужден был убедиться, сохраняла некоторое пренебрежение к университетской журналистской подготовке, которой ей пришлось все же заниматься. Тем более, что проблемы повышения журналистского мастерства и подготовки журналистских кадров Союз журналистов считал главными (см.: Союз журналистов СССР перед II съездом. М., 1966. С. 5). В декабре 1965 г. Союз провел свой VI пленум. На нем рассматривались именно эти вопросы. На пленуме было подвергнуто критическому анализу и содержание учебного процесса на факультетах журналистики» (Там же. С. 8). Пленум высказался против 4-летнего образования журналистов и за разрешение приема «определенного количества выпускников школ, не имеющих двухлетнего производственного стажа» (Там же. С. 9). Здесь были приняты предложения, касающиеся включения в учебные планы факультетов и отделений журналистики социальной психологии, этики, логики и других предметов. Предлагалось усилить специализацию студентов по определенным проблемам — промышленности, сельского хозяйства, науки и т.д. Особо выделялась необходимость создания научно-исследовательского института журналистики. «Этот институт, — говорилось здесь, — занялся бы исследованием запросов и требований читателей, сосредоточился бы на творческих проблемах, издавал квалифицированную профессиональную литературу, наконец, стал бы серьезным центром развития журналистской науки в СССР» (Там же. С. 7).

Эти вопросы нашли отражение и в докладе председателя Союза Д.П. Горюнова на II съезде журналистов. Но при этом он сказал: «Следует самокритично признать, что до последнего времени наш Союз очень мало внимания уделял качеству университетской подготовки кадров. Первая наша задача, — сказал он, — помочь университетам в привлечении на кафедры наиболее опытных мастеров пера. Надо, чтобы они считали своим долгом уделять определенное время для чтения лекций, проведения семинаров в университетах» (Второй съезд журналистов. Приложение к журналу «Советская печать». 1966. С. 10).

Обращая внимание и на другие формы подготовки и повышения мастерства журналистских кадров, докладчик при этом подчеркнул, что совершенно справедливо сосредоточивать «главное внимание на университетской подготовке журналистских кадров» (Там же). Он сказал также: «Плохо обстоит дело с разработкой теоретических основ советской журналистики. Необходимо создать при Союзе научно-исследовательский центр по проблемам журналистики» (Там же. С. 18).

Этот съезд был лишен такой инсперированной эйфории и помпезности, как первый, носил более деловой характер. К сожалению, не был издан и его стенографический отчет, что мешает представить содержание речей выступающих. Обращаться же почти через сорок лет после него к личной памяти весьма рискованно, но, естественно, я не забыл, что там я внес предложение поставить перед МВО вопрос о присуждении научных званий журналистам, активно работающим на отделениях и факультетах журналистики университетов.

Деятельность и рекомендации журналистских организаций несомненно сыграли важную роль в разрешении проблем нашего образования, подталкивали коллективы факультетов журналистики активнее задумываться над результатами и содержанием своего труда, извлекать из таких выступлений приемлемое, совершенствовать учебные планы и учебный процесс, повышать уровень творческих занятий и практик, специальных семинаров и курсов. Это способствовало также вовлечению самих журналистов-практиков в учебный процесс и научную работу на факультете.

В этих дискуссиях, естественно, приходилось участвовать и мне. И не только в устной форме на заседаниях и в личных беседах на факультете, в университете, редакциях. Трижды мне была предоставлена возможность высказаться по ряду близких для меня проблем на страницах «Советской печати». Остановлюсь на них, ибо это тоже наша история.

Первый раз это было вскоре после совещания — в № 8 за 1957 г., о чем уже было сказано. Статья шла под призывом: «Создать учебную литературу». Затем вторая — в 1958 г. — «Студент на практике» (№ 9). Редакция не отказалась напечатать мои критические наблюдения во время объезда мест практики над отношением к практикантам в некоторых газетах. Одно из них очень задело критикуемых «за живое». Последовала рекламация в журнал. Пришлось представить развернутые доказательства. А речь там шла, с одной стороны, о «потребительском» отношении к практикантам, когда на них сваливали всю долго копившуюся в редакциях читательскую почту или непомерно загружали оперативными заданиями, как это произошло, например, в Новороссийске. А с другой, поступали совсем иначе, но выдавали чрезмерно хвалебные характеристики, которые сами же практиканты и сочиняли: «Что мне, жалко», — тоном мэтра заметил мне, например, заведующий угольным отделом «Ворошиловградской правды».

И наконец, в самый разгар дискуссии, в которой были задействованы не только «Советская печать», но и «Литературная газета», местные издания. «Демократический журналист» же перепечатал интервью с Жуковым «Нужны реформы» и затем поместил ряд статей из разных стран, рассказывающих о системах и опыте журналистского образования в них. Моей статьей «Что мешает университетскому журналистскому образованию» (1965. № 12) редакция «Советской печати» закрывала подборку из других публикаций под рубрикой «Путь в журналистику».

В своей статье, как это было очевидно из самого ее названия, центр «тяжести» проблемы я переносил с вопроса «Быть ли университетскому журналистскому образованию?» на устранение помех ему и совершенствование его. «Это вполне правильно», — утверждал я и, обращая ретроспективный взгляд на то, «в каком направлении совершенствовалась университетская подготовка журналистов в минувшие годы?», на накопленный нашим университетом опыт, сосредоточивал внимание на особенно, по моему мнению, обострившихся задачах. «Наиболее целесообразный перечень основных дисциплин и самое важное в содержании курсов уже установилось», — констатировалось в статье и подчеркивалось: «Теперь главное — в качестве подготовки, в создании наилучших форм и методов обучения журналистскому мастерству».

Это становилось определяющим и в учебном процессе, и во внимании исследователей к публицистическому мастерству виднейших публицистов, и к публицистике как виду творчества. К тому времени уже состоялось несколько межвузовских научных конференций, инициаторами которых явился Алма-Атинский университет, где были изданы не только тезисы докладов, но и статьи на эти темы. Публицистике посвящались специальные курсы и семинары, курсовые и дипломные сочинения. «Нельзя, — замечал я в связи с этим, — не обратить внимания на то, что разговор о газетной публицистике слишком накренился в ту сторону, которой она непосредственно примыкает к художественной литературе». Я подчеркивал особую значимость экономической подготовки наших студентов и предлагал изменить порядок изучения экономических дисциплин, что нам из-за сопротивления одного из отделов МВО сделать не удалось. Так как некоторыми журналистами и преподавателями предлагалось готовить студентов с узкой и твердо определенной специализацией — очеркистов, фельетонистов и т.д. или работников конкретных отделов газет, — то пришлось опровергать и такие рекомендации. Отрицая их, я обращал внимание на то, что при таком разделении в основе нет единого принципа и что такая специализация, приемлемая для центральных газет, не может стать универсальной для газетчиков областных, городских и особенно районных и многотиражных, куда главным образом и распределяются наши выпускники. Кроме того: «В подготовке журналистов, — ссылался я, — нельзя предусмотреть все повороты в их творческой судьбе и требования, которые предъявляет им жизнь. Университет — не ремесленное училище, его задача дать прочные и широкие теоретические знания и практические навыки, он должен раньше всего научить своих питомцев постоянно учиться самостоятельно». Опыт же профессионализации на нашем факультете я и представил читателям «Советской печати».

Требование принимать на факультеты и отделения журналистики только имеющих производственный стаж оказалось вредным во многих отношениях. Если прежде и вчерашние школьники, и студенты более зрелые в общем коллективе обогащали друг друга, то теперь такого взаимообщения и обогащения не происходило. Более того, именно из вчерашних школьников чаще всего (не всегда, но чаще) выявлялись на практике наиболее перспективные и успешно действующие журналисты. Теперь они обычно, отказываясь нарабатывать необходимый стаж, уходили на другие факультеты, где такого стажа не требовали. Но еще пагубнее оказался перевод журналистского образования на 4-х-годичный срок. Если все учились положенные им 5-6 лет и получали большой объем необходимых знаний, то журналисты, которым приходилось после встречаться с ними и вникать в их дела и проблемы, оказывались образованными (ведь из этих 4-х лет еще немало времени уходило еще и на практики) на уровне ремесленных училищ.

Эта тема тоже не была обойдена в моей статье. В ней особое внимание было обращено на необходимость учить наших студентов научным методам познания действительности, научному анализу и мастерству ведения его, а также научному осмыслению журналистской практики и внедрению лучших ее достижений в повседневную деятельность наших выпускников, журналистики вообще. Пришлось при этом касаться и ограниченности наших издательских возможностей, снова (в который раз) возвращаться к важности создания научного центра, предложение о котором встретило такое всеобщее и горячее одобрение, но никак не реализовывалось.

Высказывались претензии к Союзу журналистов и МВО. Заключалась статья предложением о подготовке журналистов из числа людей, уже имеющих высшее образование. «За полтора — два года вечерней или заочной учебы они могут получить необходимые специальные знания», — писал я.