Высшая Школа Журналистики и Массовых Коммуникаций

Жирков Г. В. Прерванный Полет

60 лет университетскому журналистскому образованию в России. 1946–2006. Ленинград — Санкт-Петербург, факультет журналистики СПбГУ. – СПб: Моби Дик, 2006.

Когда подлетаешь к Владикавказу и видишь, как теснят его со всех сторон седые ото льда и времени горы, кажется, что между ними на равнине человек свил гнездо, из которого вылетают орлы.

Но Владикавказ для меня был потом: уже тогда, когда Хазби не стало. А строчки, посвященные ему, родились после защиты Х. С. Булацевым докторской диссертации:

Мой друг не очень балован судьбой.
Он покоряет горные вершины.
Полет орла – он с виду лишь простой
И у него изгибы и стремнины.
Красы Осетии не видел никогда,
Но я скажу, что это край –
Орлиный.
Об этом говорит твоя судьба,
Вся жизнь твоя – достойного ей сына.4.05.83

…Как радовался Хазби, когда его вспомнил родной факультет и пригласил в 1965 г. в аспирантуру. Он оставил блестяще начавшуюся карьеру комсомольского работника. За прошедшие годы он успел поработать в печати, стать на родине первым секретарем Северо-Осетинского обкома ВЛКСМ. Все складывалось по тем временам как нельзя лучше.

Но Булацев решил все начать сначала: не знаешь, сколько лет тебе отвела судьба, а Университет – вечное и значительное.

Аспирантура была пройдена на одном дыхании, хотя проблемы, которыми занимался Булацев, были крайне острыми и рискованными. Но начавшаяся новая эпоха после развенчания культа личности сулила многое. Правда, общественное движение тех лет можно охарактеризовать как два шага вперед и один шаг назад. Однако Хазби добился своего: он вернул к жизни преданное забвению имя замечательного осетинского просветителя и демократа Гиго Дзасохова.

Защитив о нем в 1967 г. кандидатскую диссертацию, он продолжал работать над собранным материалом. Лучшим аргументом к восстановлению имени литератора является издание его произведений. Булацев возвращается с этой целью на Северный Кавказ и становится старшим научным сотрудником Северо-Осетинского научно-исследовательского института. Здесь он готовит к печати и сдает в издательство «Ир» со своей вступительной статьей и комментариями книгу статей и очерков Гиго Дзасохова. Она выйдет в 1970 г.

А с 1969 г. Булацев – окончательно на факультете: доцент кафедры истории журналистики. Его сразу же включают в активную общественную работу, в том же году избирают секретарем партийной организации. Это был необычный секретарь. Дадим слово беспартийному профессору той же кафедры Валентине Григорьевне Березиной:

— Хазби Сергеевич был человеком большого сердца, активно добрым и внимательным, поразительно чутким к людям, с которыми ему приходилось общаться и работать. Он умел вовремя поддержать человека, прийти к нему на помощь. Энтузиаст не только в науке, но и жизни, по-юношески жизнерадостный, остроумный, он всегда был душой кафедральных встреч.

Эту характеристику Булацева мог бы подписать любой, работавший с ним бок о бок. Об этом же говорили и студенты, когда с 1973 г. он стал заместителем декана факультета по учебной работе. Это был не носитель должности, а старший товарищ, разделявший радости, заботы и горечи младших. Студентка, затем аспирантка Б. Санджиева (Калмыкия) замечает:

— Хазби Сергеевич – человек оригинального, мудрого мышления, избегал прямого нравоучения, говорил с нами как с равными. Учил нас на простых, конкретных примерах из жизни… После общения с ним, после высказанных им замечаний хотелось работать в три-десять раз больше и работать только хорошо. В этом и была его сила как педагога.

Как замдекана Булацев с утра до вечера – в университете, на факультете. Часто по вечерам бывал в гостях в студенческом общежитии.

Увлекаясь шахматами, порой засиживался за шахматной доской на факультете допоздна. Входил в нашу команду шахматистов, которая успешно выступала в университетских соревнованиях. Одновременно уже по ночам продолжал писать и шлифовать книгу о Гиго Дзасохове – публицисте. Она выйдет в 1982 г. Профессор СОНИИ Т. А. Гуриев скажет в отзыве о ней: «Теперь доброе имя Гиго Дзасохова восстановлено, в значительной мере благодаря работе Х. С. Булацева».

Таков был интенсивный ритм жизни Хазби. Но определяющей ее доминантой в пору замдеканства было студенчество и учебный процесс. Заслугой Булацева можно считать рост числа целевиков – студентов, приезжавших к нам из разных вузов страны: Якутии, Молдавии, Тувы, Казахстана и Дальнего Севера и Востока. Оторванные от родной почвы, они не всегда чувствовали себя уютно. Встреча с таким человеком, как Хазби Сергеевич, помогала им войти в атмосферу новой жизни. Предоставим слово одному из них – Ш. Хусейнову:

— Всего пять месяцев назад я не знал его. Хотя много раз слышал о нем от своих друзей, когда еще учился у себя на родине в Таджикском университете. Я с нетерпением ждал этой встречи. И она произошла. Хазби Сергеевич Булацев читал лекцию по журналистике народов СССР. Читал живо, непринужденно, как может читать только действительно увлеченный своим делом человек, знающий специалист. Его можно было слушать до бесконечности, и при этом нисколько не устать. Производило впечатление не только его умение говорить доходчиво, но и сама внешность лектора. Всегда подтянутый, с красивым выразительным лицом, легкий в движениях, он заставлял думать о себе как о сильной личности.

Замечательные слова!

Действительно, Хазби Сергеевич был Педагогом и Историком, умевшим увлекательно, содержательно, интересно рассказать о фактах и личностях истории. Такова и его главная книга – «Пионеры провинциальной печати» (Л., 1981). Это рассказ не только об исторических событиях, изданиях, их тематике, это и рассказ о людях журналистики.

Умение очеловечить историю – качество, далеко не каждому историку присущее. Возможно, именно специальность журналиста способствовала тому, что Булацев искал и находил те исторические фигуры, которые двигали жизнь вперед, и умел раскрыть их образно, дать их характер. Недаром в рецензии «Журналиста» его монография была названа «памятником старым провинциальным газетчикам». Он был в числе тех исследователей, кто первым обратился к изучению провинциальной печати, редко попадавшей в поле зрения дореволюционного историка, а тем более в советский период. Лишь изменения в социально-политической атмосфере общества 1960-х годов дали толчок вниманию историков к этой самой массовой прессе России.

На Урале – В. А. Павлов, в Воронеже – Г. В. Антюхин, в Сибири – Л. С. Любимов, в Ленинграде – Х. С. Булацев, который, в отличие от своих коллег анализировал не становление журналистики конкретного региона, а процесс становления провинциальной периодики в целом, что было новым словом в науке. Защита в 1983 г. докторской диссертации подтвердила это. Казалось, все еще впереди. Хазби Сергеевич полон сил и энергии, строил новые творческие планы. Но им уже не суждено было сбыться.… Полет орла неожиданно был прерван.

В статье использованы публикации газет «Ленинское знамя» (Пригородный район Северной Осетии) – 1985. 21 сент.; «Ленинградский университет» – 1984. 1 июня.