Семья Виктории Дашевской несколько месяцев назад перебралась из Донецка в город Череповец Вологодской области. Из войны – в мир. Из родного просторного дома с огородом – на съёмную квартиру без обоев. Их жизнь начинается во второй раз.
Снаряды вместо урожая
Мой муж Володя и я родом из города Авдеевка. Это совсем рядом с Донецком. Из окон нашей квартиры виден донецкий аэропорт. Там же родились наши дети: Семён семь лет назад, Остап – три. Была у нас своя квартира, дом на даче достраивали, на огороде овощи выращивали. Да вот только урожай так и не успели собрать.
Наш ад начался в конце мая. Как сейчас помню: у сына был последний звонок в первом классе. Тогда уже весь город был оцеплен милицией. Белые бантики первоклассниц вперемешку с синими мундирами. Начались обстрелы. Весь июнь мы жили у себя в Авдеевке. До нас доносился постоянный грохот, стреляли где-то далеко. Потом уже снаряды падали на окраины города, скоро и до центра добрались.
Летом мы с мальчишками уезжали к родственникам в Киев. Но там тоже было невозможно. Мы с ними ругались постоянно, позиции на войну были прямо противоположные. Они нас во всех бедах обвиняли. Сепаратистами называли.
Осторожно, мина
От Коксохимического завода, где Володя работал водителем, нас по путёвкам отправили на море. Пытались обезопасить. Вернулись домой после отдыха – я ушла с работы, надо было детей оберегать. В Авдеевке к тому времени стало слишком опасно. Не было ни воды, ни электричества, ни связи с внешним миром. Не осталось ни одного здания, которое бы не пострадало от обстрелов. Когда снаряд попал в наш дом, мы чудом остались живыми. Переехали к моей маме за город, в небольшое село. Там Сёму в школу водила, Остапа – в садик. Мы выходили из дома и шли под обстрелами. Шли под залпы снарядов. Люди погибали, просто выходя за дровами или до магазина. Повсюду стояли таблички «Осторожно!». Вот и приходилось лавировать между табличками, а на деле – между минами. Кому-то везло, а кому-то…
Когда мы поняли, что и там жить невозможно, перебрались в Донецк. В ноябре-декабре там было чуть спокойнее. Муж остался в Авдеевке, чтобы хоть какие-то деньги зарабатывать. Всё так же был водителем на заводе. По приказам возил сапёров на передовую. Два месяца мы не могли видеться с Володей. В Донецке было страшно. Целыми днями не выходили из дома, сидели в коридорах. В январе муж выбрался к нам, чудом минуя пропускной режим. Собрали вещи, взяли билеты, попрощались с Украиной. Мама осталась в Донецке, родители мужа – в Авдеевке, буквально вывернутой наизнанку. Как и наша жизнь.
От проблем сбежать не вышло
Череповец мы выбрали для себя ещё в Донецке. Искали промышленный город подальше от Украины. Думали, что на производстве работу будет легче найти. Приехали налегке, из Авдеевки нельзя было вывозить ничего крупнее холодильника. Но у нас не было возможности собрать вещи, мы ведь бежали оттуда. В Череповце нам сильно помогли волонтёры и горожане. Одежду, вещи для дома, продукты – нам всё везли. Никогда не устану благодарить этих людей! Нам и до сих пор помогают. Устроили Семёна в школу и на футбол. Муж официально получил статус беженца, а мы с детьми ещё ждём своих документов. Нет бумажки – нет места в детском саду, нет работы. И денег тоже нет.
Без шансов на украинское будущее
Нам трудно сейчас. Никогда бы не подумала, что такое может случиться, ведь в XXI веке живём. На Украине всё до маразма доходит. Недавно вот вышел закон, что будут переименовывать все улицы, убирать символику, связанную с СССР, памятники сносить. На это же столько денег потратят! А зачем?! Людям бы помогли. Но мы же там никому не нужны. В украинских городах плохо к беженцам относятся, там невозможно нормально устроиться.
Мы прекрасно понимаем, что Россия нам ничем не обязана. Здесь у нас нет никого. В родной Авдеевке было всё. Мы с мужем думали, что обеспечили сыновей на будущее. В своём загородном доме мечтали внуков растить. А теперь всё заново нужно начинать. На Украине для нас нет будущего. Сёма спрашивает, почему у него нет игрушек и одежды, как у других ребят, а Остапа волнует, почему у него каникулы такие длинные, он в садик хочет. А нам пока нечего им ответить.
