10 апреля с юго-востока Украины вновь вернулась группа волонтеров, доставлявших гуманитарную помощь. Для Галины Савченко из Санкт-Петербурга это стало третьей поездкой на территорию Новороссии. Несмотря на то, что скоро ей будет 60, Галина полна сил и жизнелюбия. Но, когда речь заходит о ситуации в Луганске и Донецке, улыбка на ее лице исчезает.
Когда вы первый раз поехали на Донбасс как волонтер?
Это было 20 декабря 2014 года. Мы поехали как представители общественно-патриотического движения «Гуманитарные войска», в составе группы – Дед Мороз, Снегурочка, дрессировщик животных с лисой и енотом. В Санкт-Петербурге были собраны и упакованы новогодние подарки детям Донбасса (мы собрали 2,5 тысячи подарков для них 1100 для ополченцев). В Донецке мы проводили новогодние ёлки, у нас проходила тогда очень интенсивная работа, по четыре ёлки в день.
Дети были рады вашей помощи?
Это нужно было видеть. Например, в Донецке, в школе № 47 мы проводили одно из наших представлений. Дети, выходящие из актового зала после этого, изменились: глаза перестали быть тусклыми, в них появилась надежда. Дети Донбасса просят у Деда Мороза только мира.
Занимались ли вы волонтерской деятельностью до этого?
До того, как я попала в движение «Гуманитарные войска», я участвовала в проекте «Старость в радость». Мы ездили по домам престарелых Ленинградской области. Это продолжалось несколько лет.
Почему вы решили поехать на Донбасс в Новый год?
Я уже принимала участие как волонтер в сборе гуманитарной помощи. Когда начала формироваться группа, мне очень захотелось посмотреть своими глазами, что происходит на Донбассе.
Ваши ожидания совпали с тем, что вы там увидели?
Нет. Там мы увидели гораздо больше, чем показывают СМИ, – они сообщают зрителям очень мало. Происходит много того, что мы не увидим по телевизору и не прочитаем в газетах.
Как распределяется гуманитарная помощь?
Наше движение взаимодействует с общественными организациями Донецка и Луганска. Они формируют списки: местные жители пишут заявки по определенной форме, в которых излагают свои просьбы. Это может быть одежда, еда, лекарство. Эти списки посылаются нам, мы выставляем их в группе Вконтакте и начинаем собирать адресную помощь. Каждая посылка вручается индивидуально.
Если говорить о вашей последней поездке, изменилось ли что-нибудь на Донбассе?
Стало работать больше магазинов, наконец-то у людей появилась вода. Правда, есть она не всегда, особенно горячая, дают её в определённые часы. Вода и свет есть везде за исключением некоторых поселков, например, на окраине Донецка, где до сих пор вместо питьевой воды – техническая. В некоторых местах люди жили по полгода без света.
Работают некоторые кафе, предприятия, школы, но не без трудностей. В одной из школ были выбиты все стёкла, и родители заделали рамы полиэтиленом. Дети занимаются всего по часу в день. Недавно, 7 апреля в Дебальцево приступили к работе шесть школ.
Продукты в магазинах есть, только цены высокие. Принимаются и гривны и российские рубли. Пообещали выдавать пенсии, платят небольшие пособия.
Жизнь не останавливается. Люди привыкли, что идут постоянные обстрелы, что-то взрывается. Это воспринимается уже как обычное явление. Что действительно поражает, так это чистота улиц. Какое бы ни было время года в Луганске и Донецке очень чисто, мусора нет, несмотря на военные действия. На улицах появилось больше детей, например, в сравнении с декабрём. Дети улыбаются сдержано, нет привычного раскатистого смеха.
Вы верите в возможность мирного разрешения конфликта?
Нет, не верю. Обстрелы продолжаются, много пропавших людей, случаев, о которых просто нельзя рассказать, люди отказываются даже говорить. Народ Донбасса никогда не простит того, как людей загоняли в церковь и грозились сжечь живьем, как мимо пролетали снаряды, как умирали дети. Такое не прощается. Я не верю ни в какие соглашения, потому что Киеву не выгоден мир.
А что лично вы не простите?
Смерть тех людей, которых я ранее знала, а сейчас узнаю, что они погибли. Таких много.
Доводилось видеть боевые действия?
Есть там так называемые зоны отчуждения – поселки Октябрьский, Спартак, Пески. Когда мы там были, слышали обстрелы, но непосредственно боевые действия я не видела и не принимала в них участия.
Как увиденное изменило вас?
Повысился градус патриотичности. Донбасс дал чувство локтя. Там настоящие люди, там настоящая жизнь. Они готовы умереть, чтобы наступил мир. Когда пересекаешь границу, возвращаясь с Донбасса, кричишь «Ура, мы дома!», но в то же время сидишь, слезы катятся, и думаешь: «Не пора ли вернуться назад?»
Вернетесь?
Обязательно, это даже не обсуждается. Уже в мае.
Как родственники реагируют на вашу деятельность?
Когда я первый раз поехала, никто даже не знал, а сейчас внуки говорят: «Бабуля, ты у нас крутая!».
Что вам дают эти поездки на Донбасс? Вы довольны собой?
Мне нечем гордиться, я не сделала ничего особенного. Когда работаешь волонтером, то получаешь больше, чем отдаешь. Меня питает заряд эмоций, сплоченности, патриотизма.
В таких местах жизнь чувствуется острее. Когда пересекаешь границу, ощущение, что выехал с другой планеты. После пограничного шлагбаума сразу наступает чувство умиротворения, спокойствия, защиты. Там приходится быть в напряжении, особенно если постоянно перемещаешься по территории республик. Что-то может произойти. Самое яркое впечатление – поездка в зону отчуждения, наиболее близкую точку к донецкому аэропорту. Хотя и говорят, что люди там не живут, это неправда. Дома стоят разбомбленные, квартиры разрушены, а рядом проживают старики, дети, которым некуда ехать. Меня это не отпускает.
В буферных зонах, зонах отчуждения… как в фильме «Сталкер». Больше и добавить нечего.
