Около трёхсот бездомных собак, два посменных работника и одна Ирина Субботкина – директор автономного некоммерческого объединения «Человек собаке друг», приюта в посёлке Селезнёво. Раньше он назывался «Надежда-Выборг». «Надежда» умерла не только в названии. Оно поменялось, но больше никаких перемен. Всё также требуются рабочие, ветеринар, администратор с медицинскими навыками, помощь волонтёров, деньги на медикаменты и корма, стройматериалы для постройки карантинного блока, операционной, новых вольеров…
Миша, Нора, Муха и Ко
Сажусь в Выборге на автобус №12 и через 20 минут выхожу перед переездом. Иду вдоль железнодорожных путей по пустынной дороге с ухабами. Лучше быть в калошах или резиновых сапогах: грязь звучно чавкает под подошвой. Громкий лай, специфичный запах. Кажется, приближаюсь к аду, где ждёт голодный Цербер. Меня встречает Ирина Субботкина, женщина небольшого роста в чёрном запачканном грязью комбинезоне с ухоженным лицом и ярко-голубым маникюром. У неё звонит телефон:
— Слушаю. Ага, ага. В ванную пусть посадят котят, а утром мы найдем, куда их пристроить… Там надо только 150 тысяч на этот забор!
Жестом приглашает зайти через ворота. Перепрыгиваю огромную лужу и…на меня кидается не Цербер, а Миша. Большая сторожевая собака подскакивает и начинает ластиться. Подбегает Нора, прикасается опасливо носом к ладони и утыкается им в ноги. Замирает.
Вёдра, лопаты, тазы, пакеты, доски, лестница. Кажется, я на стройке. Но нет. Кругом собаки за высокими решётками вольеров. Кто развалился на деревянном помосте около будок и щурится, подставляет морду апрельским лучам. Кто снуёт туда-сюда, наступает на свиные и коровьи обглоданные ножки, валяющиеся на земле, лает. Тыкает мокрые носы в дырки решёток, тянется ко мне, смотрит светящимися на солнце глазами цвета спелого каштана. Кто отправляет мордаху своему совольернику в оттопыренное ухо, любовно лижет и покусывает его. Другой присоединяется, усердно чистит треугольновидный локатор брата. В вольере напротив кто-то пытается пристроиться сверху к своей соседке, ну или соседу. Урвать всё, что дарует ему молодость и весна. Ирина договаривает по телефону. Видит, как разнузданный пёс докучает соседа, и восклицает:
— Ти мой-то золотой! Ути хоспади! Взрослеем!
Тут же слышу.
—- Муха! Давай фотографироваться!
Женщина с фотоаппаратом. Она заходит в вольер к подвижной, как шарик для пинбола, собаке Мухе. Та делает пять кругов вокруг фотографа с поджатым хвостов на полусогнутых лапах. Подпрыгивает, ставит ей на плечи передние лапы. И оскаливается. Этот оскал – знаменитая на весь приют улыбка Мухи. Она исполняет её на заказ. Надо только сказать: «Муха! Ну-ка улыбнись!»
Фотограф — Надежда Рассахатская. Председатель и единственный член Попечительского совета приюта «Человек собаке друг». Фото Мухи и её темно-шоколадных щенят она выложит в паблик приюта ВКонтакте, в котором нет и сотни подписчиков. Щенята выскакивают из будки. И перед тем, как начать позировать, бегут к миске с кормом. Опускают в неё морду вместе с одной передней лапой и хрустят.
Администрация и кастрация
Ирина 15 лет работает с бездомными собаками и называет их «детьми». Каждый месяц на лекарства и питание животных уходит порядка трёхсот тысяч. В приюте много щенков, им не выжить без препарата Эссенциале, одна упаковка которого стоит тысячу рублей. Часть ежемесячных затрат жертвуют финны. Остальное Ирине приходится искать.
— С 2004 года я работаю с обществом защиты животных в Финляндии. Если бы не финны, я бы давно сдалась. У нас нет никого и ничего. Только два рабочих и я. Всё делаю сама. Финны правда привозят стройматериалы, питание. Вольеры строили они.
Ирина не раз обращалась в администрации Выборга и Санкт-Петербурга. Её открыто называли дурой. И повторяли: для вас денег нет. А между тем в приют привозят и подбрасывают собак со всего Северо-Запада.
— Властям в кайф то, что делаю. Я снимаю с них лишнюю головную боль. Это их работа: избавляться от бездомных собак. В Питере нам сказали, что помогут приютам, выделят средства на стерилизацию животных. В 2014 году вышел закон: собак бездомных не убивать, а стерилизовать. Это куда гуманнее убийства. Но пока никто собак не кастрировал. Нашему приюту ничего не выделили. Я перестала обращаться в администрацию. Меня там всегда пинали. Достало.
Надежда Рассахатская, в свою очередь, обращалась в Дом молодёжи города Выборга. Но волонтёрской помощи не дождалась: молодых людей интересуют только «дни обнимашек».
«Тэрвэ, тэрвэ!» и хлорка
Приезжает финка Лена. Подходит к своему будущему питомцу и говорит по-фински «привет»: «Тэрвэ, тэрве!». Пёс протягивает лапу. Здороваются.
Ирина поясняет: «Наших собак забирают финны. За всё время работы приюта несколько тысяч животных уехало в Финляндию. Как шутит наш работник, у кошки и собаки больше шансов свалить за границу, чем у нас».
По выходным в приют приезжают финны целыми семьями. Общаются с собаками, фотографируются, впахивают. Местные таксисты спрашивают Ирину: «Не дебилы ли финны приезжать в выходной день, чтобы работать?»
— …А я им говорю! Это вы после работы идёте пиво бухать и по девкам. А им в удовольствие приехать всем вместе и помочь. Вы бы видели, какие счастливые лица у финнов! И посмотрите, какие мёртвые и угрюмые у нас! Мы слишком агрессивно настроены против животных. Забываем, сколько собак спасло людей во время землетрясений, пожаров, горных обвалов. А сколько собак-поводырей? Было бы лучше, если каждое утро по ТВ показывали не убийства, а весёлые мордочки.
Ирине помогают немного русских. Например, Ольга Москалёва, кинолог из Петербурга. Она адаптирует диких собак: они перестают бояться людей, начинают ходить на поводке и отправляются в семьи в Финляндию.
Об агрессии к животным Ирина говорит не просто так. Недавно в приют привезли двух собак из Петербурга, облитых хлоркой. Им разъело уши и лапы. Если бы не восьмидесятилетняя пенсионерка в норковой шубе, закрывшая собак собой, дворничиха бы изуродовала их ещё больше. Она самовольно решила утилизировать собак с помощью подручных средств. На дворничиху старушка подала в суд и скорее всего выиграет. Деньги, которые получит за моральный ущерб и испорченную шубу, обещает отдать приюту. Пострадавшие собаки до сих пор не выходят из будки.
Не шаманы карму чистят
Ирина бы бросила работу. У неё дети, внуки. Но что делать с тремя сотнями собак? Выпустить на улицы близлежащих городов для игры в догонялки с властями?
Родной брат Ирины считал её сумасшедшей. Приходил в гости и спрашивал её мужа:
—Что она у тебя натворила? Как ты её до сих пор не убил? Пять кошек, три собаки!
Муж удивлялся:
— Ну и что? У нас чистота. Сидят красавицы-девочки и нас радуют.
Через время брат стал уважать работу Ирины. Сам спас замёрзшую собаку, выходил.
— Мне одна знакомая сказала: «Ира, возможно, в прошлой жизни ты была жестоким человеком. А сейчас расхлёбываешься за всё то, что натворила. Тебе дан шанс исправить карму».
Ирина не сдается. Хочет посеять клеверную лужайку, построить карантинный блок для щенков, операционную. Но нужны финансы и рабочая сила.
— Ко мне приходят женщины. Хотят взять собаку, пожертвовать копеечку приюту. Только боятся: что родные подумают? Ещё придурошной назовут. Мол выдумала собакам каким-то помогать. Я хохочу в ответ. Говорю, не представляете даже, чего лишаете близких! Они новую сторону вашей души увидят. Благотворительность облагораживает. Если не собакам, то старикам, детям помогайте.
Гонщица с переломанным позвоночником
Ирина поведала одну из историй, ради которых ей хочется работать.
Однажды в приют попала собака со сломанным позвоночником. Таких обычно усыпляют. Они колясочники. С ними только в Германии возятся. Ирина вместе с врачом не смогла её усыпить. Собака скакала на передних лапах, ползала без передыха. По словам Ирины, «шикарная девка просто была», взглядом умоляла: «Оставьте меня живой!».
Хорошо, у Ирины есть контакт и с немцами. Собаку забрала немка Хейден. Ирина приезжала к ним в гости. Видела теремок, где жила «шикарная девка»: большие окна, кондиционер, радио, кровать с простыней. Хейден возила её по клиникам. А когда подходила к собаке и спрашивала: «Где твой Феррари?» — та оживлялась, падала на пол, знала, что пора надевать коляску. В ней она носилась так, что никто не мог догнать. Отсюда и «Феррари».
Не всем так везёт. Кому-то суждено прозябать на улице, кому-то быть задавленным машиной, кому-то залитым хлоркой. В целом питомцам этого приюта фартит. Многие потенциальные эмигранты. Однако некоторые сидят за решёткой годами. Они русских любят. Родных. Только от них помощи дожидаются редко. Ещё реже русские приходят за ними. А если и забирают, то зачастую снова выбрасывают. И Ирина находит их на улицах Выборга. Да и самому приюту и Ирине живётся не так сладко. Тут не до Феррари. Не Германия.
Злата Шамшура
