или Весна в науке и в вере
Аннотация: Человек по-особенному переживает весну, потому что чувствует, что все вокруг него живое. Это подтверждает и библейская традиция и физика. При интерпретации квантовой механики физики вынуждены пользоваться вероятностным языком: положение в пространстве и импульс появляются у микрообъектов только в результате измерений, вне них частицы как бы свободны. Некоторым образом сама «материя» – живая, а противопоставление материального и духовного, а в частности тела и души, – надуманное. Осознать это – одна из основных целей жизни, как для ученого, так и для верующего.
Весна всегда переживается как особое время, время пробуждения жизни. Любопытно, что с точки зрения библейской традиции вообще все является живым. В том, что мы называем мертвой материей – камни, землю, – мы просто не видим жизнь в силу неглубины своего восприятия. Замечательный проповедник ХХ века митрополит Антоний Сурожский, живший в Англии, говорил, что то, что происходит в чудесах, описанных, например, в житиях святых, есть не насилие над мертвой природой, а раскрытие той скрытой жизни, которая есть в природе, и которая, в силу того, что и она, и мы находимся в искаженном состоянии, нам не видна. Так вот, в чуде это обнаруживается. В Великий пост читается житие преподобной Марии Египетской и там говорится о том, как старец Зосима, который встречает Марию в пустыне, видит, как она во время молитвы приподнимается над землей, переходит через Иордан. Зачем это говорится? Житие – это икона в слове, там нет ничего лишнего, каждая деталь имеет символическое значение. Символизм здесь вот в чем: сегодня на наших плечах лежит груз греха, и он настолько сильно нас придавливает, что мы становимся как бы тяжелей стихий этого мира. Человек, который меняет свое естество, который сбрасывает этот груз, – становится повелителем стихий.
Вообще, если вдуматься, мир, который нас окружает, – совершенно удивительный. Даже та материя, из которой состоит наше тело, имеет поистине невероятную историю. Тело состоит в основном из органических веществ, в которых больше всего водорода и углерода. Атомы водорода образуются на протяжении первых минут после Большого взрыва, а атомы углерода и других тяжелых элементов образуются в недрах звезд. Там идут ядерные реакции, и тяжелых элементов образуется чуть больше, чем разрушается. Когда звезда взрывается, эти тяжелые вещества попадают в окружающий космос. Каждый атом углерода в нашем теле когда-то родился в недрах какой-то звезды. И мы в буквальном смысле слова собираем в себе всю вселенную. Сегодня мы понимаем, что если бы длительность существования вселенной была меньше этих четырнадцати миллиардов лет, то просто бы не успело выгореть и взорваться достаточное количество звезд, чтобы образовалось достаточное количество тяжелый веществ, чтобы мы из них могли построить наши тела. Если бы вселенная была меньшего размера, то в ней не хватило бы звезд, которые бы произвели те тяжелые элементы, из которых созидается наша телесность. Вообще, параметры человеческого существования удивительно точно коррелируют с параметрами существования вселенной. Мы находимся в галактике, которая возникла здесь потому, что квантовые флуктуации после начала расширения таким образом деформировали пространство, что образовались места, в которых потом эти галактики формировались. Это связано с самым начальным моментом зарождения вселенной.
Нам порой кажется что наша душа легкая и нематериальная, а тело – «материальное» и тяжелое. На самом деле все сложнее. Наше тело состоит из атомов, и мы воспринимаем атомы как что-то очень плотное. На самом деле атом представляет собою в основном пустоту. Если ядро атома увеличить до размера булавочной головки и поместить в центр футбольного стадиона, то электроны, вращающиеся вокруг ядра, будут проходить по краю этого стадиона. Представляете, какое расстояние! Те частицы, из которых состоит атом – протоны, нейтроны, электроны – не являются частицами в привычном нам смысле слова. Обычно мы думаем, что электрон «объективно существует»: смотрим мы на него или нет – он где-то есть, он обладает положением в пространстве, импульсом. Оказывается, что нет. Был такой замечательный московский физик, Давид Николаевич Клышко. В одной из последних работ он писал о том, что, несмотря на тысячи статей, сотни конференций, нам так до сих пор не удалось дать приемлемую интерпретацию вектора состояния. Мы хорошо описываем объекты при помощи математических конструктов, но мы не понимаем, что стоит за этими конструктами. И это огромная проблема физики. Примечательно, что академик Гинзбург, лауреат Нобелевской премии по физике, говорил в своей нобелевской лекции, что проблема интерпретации квантовой механики является одной из трех великих проблем физики.
Уже в конце ХХ века в результате очень точных, тонких экспериментов стало понятно, что те микрообъекты, из которых все состоит, не обладают положением в пространстве, если они не наблюдаются. У них нет импульса, если он не измеряется. Мы оказываемся вынуждены вводить вероятность в физику на фундаментальном уровне, не как результат нашего незнания, а как просто следствие того, что природа так устроена на глубинном уровне: там есть некая свобода. В каком-то смысле слова, эти микрообъекты обладают некоей жизнью, проявляют некую спонтанную активность, которую мы вынуждены извне описывать на вероятностном языке. Такое ощущение, что в них есть внутреннее, сокровенное измерение, в которое мы не можем проникнуть с помощью наших объективных методов познания. Нельзя, конечно, сказать, что эти микрообъекты не существуют совсем, если их не наблюдать. Некоторые параметры, такие как масса или заряд, у них существуют независимо от наблюдения. Но координаты, то есть положение в пространстве, и импульс, как бы скорость, появляются именно в результате измерений. Поэтому нельзя сказать, что камня нет, когда я его не наблюдаю. Но тот образ камня, который у меня возникает... он, в значительной степени, обусловлен моим способом его восприятия. Эйнштейна этот вывод ужасно раздражал и он ворчливо спрашивал: «Существует ли Луна, когда на неё никто не смотрит?» Конечно, существует, но… Я бы сказал, что Бог, наверно, видит вещи по-другому.
Примечательно, что когда мы, в Символе Веры именуем Бога Творцом мироздания, то там используется греческое слово «поитис», то есть поэт. Бог творит этот мир словом своим, и весь мир представляет собою, как говорит Григорий Палама, «писание самоипостасного Слова», поэму Творца. А мы, как говорит апостол Павел, «Его род (поэма – ποίημα)» (Еф 2:10). Род – в славянском переводе, по-гречески мы – его поэма. И мы взаимодействуем с этим миром, который состоит скорее не из частиц в обычном смысле слова, а из логосов, посредством света: слова, логоса. И все это – живое. Мне кажется, что на нас весна так сильно действует потому, что в нас это ощущение пронизанности жизнью всего особенно остро ощущается именно весной. Мы видим, как все пробуждается, расцветает. В каком-то смысле слова это предчувствие того грядущего процветания мира, которого и ожидает церковь в его конце. Мы Апокалипсиса боимся, нам кажется, что его пафос заключается в том, что все будет уничтожено. Там, безусловно, говорится о тех страданиях, через которые предстоит пройти прежде преображения, но также о том, что будет новое небо и новая земля. Апокалипсис – это откровение о преображении мира, о его окончательном, полном оживлении.
Предметы, в частности наше тело, кажутся нам твердыми потому, что мы взаимодействуем с ними посредством света. Все мои ощущения от внешнего мира, например тактильные, связаны с тем, что молекулы руки отталкиваются от молекул, например, стола, и взаимодействие между ними электромагнитное: это обмен квантами света. Все что я воспринимаю как нечто плотное, я воспринимаю только через электромагнитное излучение, через свет. Он нам кажется нематериальным, но только он и создает для нас фактическое ощущение материальности мира. Задумайтесь, как вообще дивно устроен мир, да? Я, состоящий почти из ничего, в основном из пустоты, связанный со всем космосом, пронизанный всей историей жизни – я воспринимаю этот мир через свет, который, с точки зрения библейской традиции был сотворен изначально.
Про связь эффекта твердости и света есть замечательный пассаж у Клайва Льюиса. В одном из его романов герой прилетает на Марс, символизирующий Землю до грехопадения. Один из местных жителей объясняет ему устройство их мира: «Самое быстрое из того, что достигает наших чувств – это свет. На самом деле, мы видим не свет, а более медленные тела, которые он освещает. Свет находится на границе, сразу за ним начинается область, в которой тела слишком быстры для нас. Тело эльдила – это быстрое, как свет, движение. Можно сказать, что тело у него состоит из света ; но для самого эльдила свет – нечто совсем другое, более быстрое движение, которого мы вообще не замечаем. А наш “свет” для него – как для нас вода, он может его видеть, трогать, купаться в нем. Более того, наш “свет” кажется ему темным, если его не освещают более быстрые тела. А те вещи, которые мы называем твердыми – плоть, почва, – для него менее плотные, чем наш “свет”, почти невидимые, примерно как для нас легкие облака. Мы думаем, что эльдил – прозрачное, полуреальное тело, которое проходит сквозь стены и скалы, а ему кажется, что сам он твердый и плотный, а скалы – как облака. А то, что он считает светом, наполняющим небеса, светом, от которого он ныряет в солнечные лучи, чтобы освежиться, то для нас черная пропасть ночного неба. Все это простые вещи только они лежат за пределами наших чувств». Любопытно, что с точки зрения теории относительности скорость света – это самая быстрая скорость передвижения материальных тел, то есть, в каком-то смысле слова, это граница телесности. А что за ней? Может быть там наступает сфера другой телесности, мы этого просто не знаем. По крайней мере, свет действительно является границей. И примечательно, что в эпоху поздней античности – в том числе и у блаженного Августина – свет воспринимался как то, что находится на границе телесности этого мира, а потому именно свет оказывался тем что соединяет – и при этом разъединяет – душу и тело. Несомненно, что моя душа действует на мое тело, просто потому, что я могу руку двигать, управляю движением губ. Это означает, что где-то на глубинном уровне душа и тело – то, что мы называем душой, и то, что мы называем телом – они соприкасаются. Но мы же понимаем, что душа живая. Значит и материальность в каком-то смысле слова, на этом уровне, оказывается живой. То, что для нас открывается в микромире, в структуре тех объектов, из которых состоит атом, – это было потрясающее откровение для физиков – так вот, это не является материей в обычном, школьном смысле слова – некоторым образом сама «материя» – живая.
Мы сегодня обычно противопоставляем телесное и духовное, подразумевая, что это две разные субстанции. Нам кажется, что у нас есть материальное, тяжелое тело и какая-то нематериальная тонкосубстанциональная душа, которая с этим телом как-то соединена и со смертью из тела уходит. Вообще в посланиях апостола Павла, где говорится о душе и теле – там смысл иной. Он говорил в контексте позднеантичной философии: когда я смотрю на другого человека, вижу ли я его душу? Нет, я вижу только его тело. А когда я воспринимаю себя, я же себя не воспринимаю как тело, правда? Я себя воспринимаю как движущую волю, чувства, эмоции, память и так далее. Можно сказать: тело – это то, как виден человек снаружи, а душа – как он переживается изнутри. Слово «духовный» не совсем подходит, ведь оно означает что-то, оторванное от телесного. А ведь с точки зрения христианской традиции человек это существо целостное, и поэтому, скажем, смерть воспринимается как временное распределение души и тела. В Символе Веры мы исповедуем: «чаю воскрешение мертвых и жизнь будущего века». То есть мы ожидаем, что эта целостность воссоединится, другое дело, что, наверное, телесность тогда будет иной, нежели сейчас. Смысл аскетической практики заключается в том, что человек пытается воссоединить свою целостность, целостность души и тела, и примечательно, что само слово «спасение», по-гречески – «сотерия», буквально означает «воссоединение», «восстановление целостности». Я вижу, что в моей жизни многое разорвано грехом: скажем, у меня тело хочет одного, а душа моя хочет другое. Я, например, хочу читать книжку, а мое тело мне говорит: я устало, я хочу есть или еще что-нибудь. Вот как раз задача заключается в том, чтобы эту целостность, по возможности, воссоединить. В частности в этом смысл поста: пост не есть просто отказ от определенной пищи. Его смысл в том, чтобы не тело управляло мною, моей душой, а чтобы они были в согласии друг с другом.
Одним из способов восстановления целостности является брак. Если мы обратимся к библейскому откровению, которое является откровением для трех авраамических религий, то увидим, что в Библии так говорится о творении человека: Бог творит человека, мужчину и женщину, «творил их». Человек – это мужчина и женщина вместе, не по отдельности. Смысл брака, например, заключается в том, чтобы из двух половинок воссоединить одного целостного человека. Слово «пол» – это же от «половины». Смысл брака не в рождении детей, а в достижении полноты, чтобы я и жизнь мог более целостно воспринимать, и Бога. Другой способ воссоединения целостности – это монашество. В чем смысл монашеской жизни? Не в том, что человек просто отдаляется от противоположного пола, испытывая при этом сильное влечение, а в том, что монах внутри себя пытается воссоздать такую полноту, которая делает его не мужчиной или женщиной, но целостным существом. Поэтому говорят, что монах не мужчина, не женщина, а уже чин ангельский, потому что он не имеет пола, он восстановил в себе целостность. И с точки зрения церковной традиции в священный сан полагают либо женатых, то есть уже обретших полноту в браке, либо монашествующих, то есть тех, кто обрел полноту во внутренней жизни.
Мы воспринимаем нищих духом как тех, у кого мало духа, а вообще это выражение скорее имеет другое оттенок: легкие для духа. Они идут туда, куда их дух ведет. Кто такой нищий? Это человек, у которого нет того, что называется по-еврейски «мамонна», а там корень «мн», как в слове «аминь»: истинно, верно, крепко. Нищие – это те, кому не на что опереться в этом мире. Они, как лодка под парусом, которая идет туда, куда дует ветер, движутся туда, куда ведет их дух. Поэтому когда Христос говорит в Евангелии, что «блаженны нищие духом», то имеется в виду именно это: человек не должен быть слишком привязан к чему-то земному и опираться на ценности, которые сделают невозможным его движения по велению духа. Это не означает, что мы обязательно должны быть нищими. Важно как мы относимся к этим ценностям. Человек может быть богатым, но при этом понимать, что эти деньги даны для чего-то и на самом деле они не мне принадлежат, точно также как и мои таланты. Вот это важно: возможность двигаться вперед, совершенствоваться, развиваться, быть близким к Богу, чутким к веянию духа в своей жизни.
