Мой голос против...
Мой голос против…- ксенофобии.
Лидка Петрова всегда была принципиальной. Во всем, даже в совершенно не нужных казалось бы мелочах. Стоило кому-то в начальной школе неправильно выговорить слово, поставив ударение в ненужном месте, или решить неправильно пример, как она тут же требовала, чтобы ошибившийся товарищ сказал или сделал правильно, и обязательно при всех признал, что был неправ. Если ученик сопротивлялся, Лидка вызывала на помощь учительницу, заставлявшую своим авторитетом его исправляться. Как правило, после такой разборки Лидка ссорилась со многими учениками класса, сочувственно относившимися к чужим промахам – за них полагались «неуды» и замечания в дневник с приглашением родителей. Но Лидка упорно стояла на том, что она абсолютно права, - ведь человек, не исправивший ошибку, так всегда и будет говорить и считать неправильно!
Лидкино служение порядку продолжалось не только на уроках: – даже в столовой она следила, чтобы одноклассники обязательно мыли руки перед едой. И надо сказать, что ее деятельность не была безуспешной. Чтобы избежать назойливого «жужжания» над ухом о вреде грязных рук, многие, войдя в столовую, первым делом спешили к раковинам.
Лидка училась хорошо, писала аккуратно, за партой сидела правильно. Шпаргалки, путешествовавшие на контрольных тайными тропами из рук в руки, перехватывала, не давая списывать; дравшихся в коридоре мальчишек журила, на дежурстве была строга и неумолима к малышам, робко взывавшим о возвращении запрещенного школьным уставом мячика; «стучала» учителям о посиделках старшеклассников с одной сигаретой на пятерых.
В школе Лидку само собой не любили, считая ее подлизой и ябедой, ставили подножки и портили тетрадки, но Лидка не обижалась, искренне полагая, что со временем все ее недоброжелатели поймут, какую пользу она им принесла. Правда, время шло, а никто так и не говорил Лидке слов благодарности, в то время как, по ее подсчетам, к 10 классу одноклассники должны были поумнеть.
Подруг своих Лидка лишилась уже очень и очень давно. Последняя из них - Катя - разорвала узы дружбы после того, как Лидка «накрыла» ее в туалете с мальчиком из параллельного класса, когда они целовались. Лидка была страшно возмущена, и, потрясая пальцем, перед пунцовым лицом смущенной подруги, поучала ее, с какого возраста Катя может любить в общем, и целовать противоположный пол в частности. После этого, «вопиющего» по мнению Лидки, случая, мальчик прекратил общаться с Катей, заявив «что у нее подруга стремная, наверно, она и сама такая…тоже». А Катя, не дожидаясь наступления каникул, в середине года перевелась в другую школу. В общем, этот эпизод всеми вскоре забылся, а сама Лидка была поглощена другими заботами.
Хотя училась она еще только в десятом классе, но уже четко решила, что будет библиотекарем. Мысль быть хранительницей знаний настолько ей нравилась, что Лидка решила по окончании 11 класса школы города Н-ска ехать в Москву поступать в библиотечный техникум. Ну, а пока Лидка занималась школьными делами и недремлющим оком следила в школе за порядком.
Настоящим событием стал для Лидки приход новой учительницы - Зинаиды Григорьевны - молодого педагога-историка, заменившего их старую учительницу. Теперь на уроках истории и обществознания велись жаркие дискуссии на различные темы, в которых Лидка, разумеется, принимала заинтересованное участие.
Последние уроки 11 класса произвели на Лидку особенно яркое впечатление. Зинаида Григорьевна пылко говорила о проблеме въезда трудовых мигрантов в Россию. СМИ неустанно твердили о том, что Россия должна использовать собственные трудовые ресурсы, о сохранении генофонда российской нации, о незнании мигрантами русского языка, и Зинаиде Григорьевне хотелось, чтобы ученики тоже думали о проблемах российской действительности, а не только просиживали часы, изучая абстрактную науку обществознания, никак не связывая полученные знания с реальностью.
Лидку до того затронула тема мигрантов, что она выступила с речью, в которой поддержала политиков, считавших, что скоро России не понадобится труд мигрантов, и оставшиеся выедут на свою родину. Лидка и не помышляла о расовой дискриминации, но учительница резко оборвала ее, сказав, что проблема не в мигрантах, а в самой России, не умеющей обеспечивать свою жизнедеятельность. Лидка обиделась и уселась на место, но позицию свою не изменила. Она не имела ничего против людей других национальностей, но считала, как всякий патриотичный человек, что в России и своих людей хватает.
Лидка, правда, не представляла, как можно изменить ситуацию с низкоквалифицированным трудом, на который подчас соглашались из-за маленькой заработной платы только мигранты. Впрочем, она вполне обоснованно считала, что этим должны заниматься политики, а не простые граждане.
И вот по окончании 11 класса после успешно сданных экзаменов Лидка получила сообщение по Интернету о принятии ее в техникум, собрала небольшой чемодан и, попрощавшись с матерью, выехала из Н-ска в новую жизнь, в Москву, к библиотечному техникуму…..
………………………….
Прошло три московских месяца. Первое очарование огромным городом исчезло, лица жителей перестали казаться приветливыми, листья деревьев поблекли, затем начали облетать, а после деревья и вовсе обнажили свои старые чернеющие сучья. Потянулись обычные серые будни. Лидка каждый день ездила на учебу: две остановки на метро, а затем еще одну на автобусе, и к обеду возвращалась обратно в свою комнату.
Жила она в общежитии, в котором помимо студентов библиотечного техникума, квартировались еще и ребята из строительного института. На общей кухне этажа студенты собирались готовить, часто есть и, как водится, поговорить.
Как-то вечером Лидка пила чай и почти не прислушивалась к веселому разговору других девушек. Ее сознание терзали совсем другие мысли.
Лидке нужно было съездить на рынок, где раньше она еще не бывала. Лидка только знала, что нужно выйти на остановке под названием «Чистые пруды» (так ей сказал кто-то из знакомых студентов-москвичей). Она села в автобус и обратилась к кондукторше с просьбой сообщить, когда нужно будет выходить. Но кондукторша только замотала головой и что-то залопотала на непонятном языке. Из всей этой речи Лидка сумела понять только «Нье знай..ая нье знай» - кондукторша была приезжей и не знала ни русского языка, ни названий остановок рейса своего автобуса. Она только принимала от пассажиров деньги и выдавала билетики.
Потрясенная таким небрежным отношением к своим обязанностями, Лидка едва сдержалась и не наговорила кондукторше обидных слов.
«Ведь это неуважение», - молча кипятилась сейчас Лидка. «Это полное презрение к русской культуре и нежелание принять наши обычаи, порядки, в конце концов. Нет, даже не обычаи – основу нашей жизни – язык!» Лидке казалась невозможной жизнь мигрантки без знания русского. Она считала это незнание оскорблением своих патриотических чувств и не понимала, как другие пассажиры спокойно могли относиться к подобному.
Лидка с остервенением допивала уже вторую чашку чая, когда в коридоре раздался нарастающий веселый хохот – вернулись студенты из строительного.
На кухне парни варили картошку, кромсали колбасу на бутерброды и чесали языки что было мочи. Лидка поначалу рассеянно слушала их, но когда разговор зашел о практике на стройке, невольно прислушалась.
Один из студентов Виталик познакомился на практике с таджиком Илхом и рассказывал теперь всем слушающим о своем первом рабочем дне и о помощи таджика. Виталик даже обмолвился, что Илх работает дольше русских и отдыхает меньше. И вот тут Лидка взвилась:
- Да неужели таджик лучше русского в работе?
Студенты обернулись к ней. До этого ее будто бы не замечали, но сейчас Лидка рада была вступить с кем-нибудь в полемику.
Виталик посмотрел в ее глаза и спокойно ответил: -Да, лучше.
- Ну, и чем же? – кипятилась Лидка, – Без квалификации!
- Квалификация не играет роли, - невозмутимо отозвался парень. – У них мотивации больше.
- Как он сможет строить здания, если ни черта не смыслит в чертежах? – как с цепи сорвалась Лидка. – Если он даже русского языка не знает, что он из указаний-то поймет?!
- Да зачем ему указания? – заговорили остальные. – Илху покажешь, какой мешок куда нести, он и несет.
- Понятно, чернорабочий, - презрительно бросила Лидка, отворачиваясь к чаю.
- И что – «чернорабочий»… Чернорабочий, да! – вдруг быстро заговорил Виталик. Но ведь мог бы, наверное, стать и инженером, так?
- Нет, не мог, – отрезала Лидка.
- Это почему же?
- Образования нет. Понятий о современной жизни нет. Языка русского нет, – как ученику проговорила Лидка, выученный урок. - Он в нашем обществе соринка, случайный человек, ничто. Ему здесь не место.
- Не место? А кто же строить будет? Убирать? Дороги ремонтировать? – начал злиться Виталик. - Русские этим заниматься не будут. Не хотят! И потом кто тебе дал право так судить только лишь потому, что он не знает русского и без института работает?
- А таджик так уж хочет работать? – язвительно отозвалась Лидка, откидываясь на спинку стула. – Прямо-таки честный работяга, трудолюбивая ломовая лошадь! Ладно на стройке, это еще туда-сюда, а на рынке?! Да их там засилье просто какое-то! Одни «черные»! И все дурят, обвешивают, да еще и хамят, когда на обман укажешь! Лишь бы нажиться на нас!
Послышались тревожно-успокаивающие голоса. Кухня обыкновенного студенческого общежития редко становилась территорией таких вот баталий. Дело пахло жареным. Это видели все. Лидка не собиралась успокаиваться, Виталик тем более.
- Да ты хоть думай, что говоришь! Все дурят, все, а не только одни таджики, это стихийная торговля, а не этикет какой-нибудь! И на стройке таджик работает, в отличие от русских, которые, вон, - он яростно махнул рукой в сторону, - лузгают семечки да плюют у забора. А когда балка падает, так ни один из «русских» - парень передразнил Лидку, - ни один не кинется ее удержать, все по сторонам разбегаются! И отсутствие пресловутого «высшего» не мешает – балка ведь на живых людей падает!
- Так, значит, трусы у вас все на стройке, - вскочила Лидка. – А Илх этот может какого-нибудь русского лишает своим присутствием места и надежды на хорошую оплату своего труда! Ну, еще бы – кто станет платить 20 тысяч рублей, если можно таджика привести, договор с ним не заключать и платить 3 тысячи в месяц! Пусть убирается себе обратно в Таджикию! От них только проблемы одни!
Студенты молчали. Все видели, что Лидка и Виталик схлестнулись не на шутку. Вмешиваться никому не хотелось, любопытно было, чем спор закончится.
- Да им там жить не на что! Работы нет, а семью кормить как-то надо! – сокрушался Виталик.
- Чем тебе таджики помешали? – послышались недоуменные голоса. -Работают и работают. Тебе-то что?
- Не надо ввязывать Россию в свои экономические проблемы! Почему русские должны отвечать за неспособность их экономистов вести правильную политику?! Нечего этим неотесанным дуракам тут делать! – зашипела Лидка, поднимаясь с места.
- Тоже мне нашлась патриотка, - презрительно протянул Виталик. - Они не виноваты в том, что «неотесанные»…Люди все одинаковые.
- Ну, разумеется! – зашлась Лидка в нервном хохоте. – Конечно!
Виталик понял, что ни к чему его доводы не приведут. Он смотрел в упор на вздыбившуюся Лидку, и по ее горящим глазам видел, что она слепа и глуха ко всему, что бы он ей не говорил. Парень вздохнул, но через пару секунд как-то излишне расслабленно и почти нахально произнес:
- А слабо месяц прожить у таджиков?
Лидка такого не ожидала. У нее даже глаза округлились.
- Ну вот, уж и струсила! Или подумала, что с такими мыслями тебе там житья не дадут? – насмешливо произнес Виталик, прищурив глаза, будто оценивая Лидку.
- Ч-ч-тоо..?!
Студенты оживились. Все смотрели на нее, и подзадоривали:
- Давай, Лидок, поживи… Койка освободится…
- Не дрейфь, Лидка, менты на страже…сотенку только припаси…
- Ага, может, из неотесанных человеков сделаешь!
Злость окатила Лидку с ног до головы. А не слабо!- только и смогла выдохнуть она.
- Умница, - усмехнулся Виталик. Я тебе все устрою! Прямо завтра! У Илха здесь семья неподалеку живет, я с ним договорюсь. Посмотрим, до чего ты там дойдешь.
- Я их перевоспитаю! – заносчиво выпрямилась Лидка и под всеобщий хохот гордой походкой вышла из кухни.....
Продолжение следует....
