Красненко Нина "Новые технологии меняют человека. В какую сторону?"
Задача о превращении
«Это пресыщает человека», - сказала учительница Ксения, посматривая на свой но-утбук. А ученик Алексей возразил ей, как обычно: «Вот только не надо говорить, что все плохо. Технологии делают человека сообразительнее». А ученица Катенька ничего мне не ответила. Она только улыбнулась и неуверенно моргнула глазами, сжимая в кулачке свой плеер, что было очень красноречиво и, вне всякого сомнения, шло ей…
Бывают ответы, которые, не смотря на свою почти пугающую однозначность, заво-дят меня в тупик. Я понимаю, что во всем вина формулировки вопроса, но позвольте мне объяснить! Все, кому я задавала вопрос, говорили об обществе, о массовом влиянии на сознание, о прочей глобальности, используя слово «человек». Так, следуя законам синек-дохи, они прихватили в свой ответ каждого из ныне живущих людей на нашей планете. Но все-таки кое о чем они точно забыли.
Наконец-то о технологиях. Двадцатый век порадовал нас невероятной научной урожайностью. Были вскопаны поля космоса, взращены атомы, мирные и не очень, и тому подобное. Портрет человечества, реалистично прорисовывающийся на фоне звездного пространства, стал абсолютно новым. Человечество изменилось. Но изменился ли сам человек? Мы обычно рассуждаем о событиях, меняющих всех людей, людей как целое. А если попробовать поговорить о том, какое влияние оказывается не на всех, но на каждого в отдельности? Для этого нужно смотреть не на целый портрет, а на один-единственный пиксель, с риском испортить зрение из-за его микроскопических размеров. Я хочу писать о человеке. Учитывая опыт, что слово «человек» умеет вводить нас в заблуждение, я буду писать о личности.
Один не особо популярный сейчас советский писатель, Владимир Солоухин, как-то раз попытался поднять в завязке своего произведении тему влияния прогресса на общество и личность. Несмотря на мою некоторую антипатию к этому автору, я все равно хочу выделить несколько его строк. Вот они: «Техника сделала могущественными каждое государство в целом и человечество в целом. По огневой уничтожающей и всевозможной мощи Америка двадцатого века не то, что та же Америка девятнадцатого, и человечество, если пришлось бы отбиваться, ну хоть от марсиан, встретило бы их не так, как два или три века назад. Но вот вопрос, сделала ли техника более могучим
просто человека, одного человека, человека как такового?..». Вопрос о единице поче-му-то задевает меня больше, чем вопрос о целом. «Новые технологии меняют человека» - вот все, что я могу сказать о целом. Поэтому говорить о частном интереснее.
Вчера я вышла на улицу в отвратительном настроении. Села в маршрутку и откры-ла январский номер журнала «Наука и жизнь», чтобы как-то успокоить свой изголодав-шийся по чистым фактам разум. О чем я прочитала в выпуске? О клетке. О том, как уче-ные научились видеть её, делить, выращивать. О том, какие невероятные устройства они изобрели для этих целей. Я узнала об этом и рада за ученых. Я ими горжусь, они молодцы. Работайте в том же духе, ребята! А теперь пора перевернуть страницу..
Представим другую ситуацию. Я прихожу вечером домой. Включаю телевизор. Там, на каждом канале, кричать, задыхаясь от счастья, о том, что ученые, прекратив на время делить несчастную клетку, переключили свое внимание на другие вещи и наконец-то изобрели устройство, исцеляющее, не буду оригинальничать, от рака. Вся планета са-лютует им в радостном возгласе. Их портреты появляются на денежных купюрах, марках и в учебниках. Люди уже начинают формировать всемирную очередь к чудесным лекарям. Они теперь знают, что можно излечить неизлечимое, хотя раньше и не верили. Они в восторге. Я в восторге. Я горда учеными еще больше, чем в случае с клеткой. В этот день лицо мирового портрета человечества стало чуть улыбчивее. А мне стало спокойнее. Я выключаю телевизор и ложусь спать, чтобы завтра, в делах, спокойствие опять утратить.
А теперь представьте себе 1961 год. Никакой стопроцентной уверенности. Никаких гарантий, что Юрий Алексеевич действительно сможет оказаться в космосе. Но тут вдруг они получены. Значит, сможем летать, значит, нам открыты далекие пространства!.. Тот же восторг. Конечно, немного больше патриотизма, но восторг тот же. Люди действительно прочувствовали смысл новорожденного факта, они тоже приняли это с радостью, они праздновали несколько дней. А потом привыкли. Что это показывает? Что люди 1961 года – общество более мощное, чем общество, скажем, 1956, но, конечно, слабее, чем общество года, когда научились лечить рак? Да, если говорить о силе страны, планеты, о ее потенциале, о возможностях. Отдельный же человек двадцать первого века не может называться более сильным, или умным, или счастливым, или храбрым, чем человек двадцатого. Сейчас, как и много лет назад, люди все так же готовы испытывать восторг и гордость, безразличие и недоверие. Желание обладать, желание пользоваться, желание получать новые знания, - они не сходят на нет, каким бы ни был уровень технологического развития. Человека современности испытывали телевидением, смс- и интернет-зависимостью, но это не смогло затронуть человеческие качества. Ученик Алексей, с новой машиной или без, все также будет рад возражать всем и каждому, а ученица Катенька даже без своего модного мобильника вряд ли смогла бы ответить на один из моих вопросов. Человек 2011 года, щупая в кармане только что купленный айфон, испытывает примерно те же ощущения, что и человек начала 1900х, минуту назад ставший обладателем автомобиля, только что вышедшего с конвейера Форда. Масштабы здесь, безусловно, разные, но люди, взятые не планетами, не странами, а по отдельности, одной лишь точкой на карте, со временем не изменились.
Таким образом, я сделала попытку доказать, что сейчас новейшие технологии ме-няют целую планету, целое человечество. Но изменить одного-единственного человека они пока не способны. Есть, впрочем, одна оговорка, - мы не знаем, что изобретут в бу-дущем, и что произойдет с нашими душами через много лет. Ведь гигантский общечело-веческий портрет постоянно меняется. Он корчит разные рожи и шатается из стороны в сторону. В любую минуту может тряхнуть. Будем держаться?
Нина Красненко, 23.01.11.
