Общественное мнение как неисправный компас
Инвалиды, старики и цыганки с детьми, просящие милостыню в подземных переходах и возле метро – привычная картина. Они играют на музыкальных инструментах, ревут или молятся. Это уже никого не трогает, чаще раздражает. Потому что инвалиды, отработав смену, превращаются в абсолютно здоровых людей, а с цыганами даже связываться не хочется, подойдёшь «позолотить ручку» - уйдёшь босиком. Это чётко отлаженный бизнес, весь город поделен на сферы влияния, за обездоленными юродивыми стоят серьезные люди.
И сколько уже постов об этом написано, сколько снято передач, сколько статей опубликовано, а всё равно не перевелись ещё сердобольные благодетели, готовые вытряхнуть звенящие карманы в протянутую руку. Но почему? Потому ли, что народ русский поднялся с колен и почувствовал, как тянут к земле его увесистые грешные карманы, наполненные монетами? Потому ли, что сытым, социально обеспеченным, нам стало всё равно, куда кидать деньги: что попрошайке в шапку, что в воду? Не в этом дело, увы.
Просто так принято. С детства нас учат тому, что попрошайничать - плохо, а финансировать попрошаек – хорошо. «Дающий нищему не обеднеет; а кто закрывает глаза свои от него, на том много проклятий», - написано в Ветхом Завете. Только вот про то, что «дающий нищему» спонсирует криминальный бизнес, рабский труд и эксплуатацию инвалидов, там почему-то не сказано.
Как не сказано и про то, что, если моральный урод, который в свободное время любит пинать котят, отдаст полторы копейки безногому «ветерану Афгана» в переходе, Д’Артаньяном от этого он не станет. Особенно если подаяние совершается чисто механически, под пристальным наблюдением общественности, для формального облегчения совести.
Я не раз была свидетелем того, как становятся невольными узниками стадного чувства пассажиры метро. Когда в вагон заходит мученик с табличкой и протянутой рукой, те, кто даже не помышлял участвовать в благотворительности, вдруг начинают раскошеливаться, если видят, что другие путники одаривают медью просящего. «Все дают, а я чем хуже?». Причём срабатывает это моментально, как правило, без расчёта и осмысления. Сама пару раз ловила свою руку, автоматически тянущуюся к кошельку, покорно следуя примеру соседа, не спросив на то моего разрешения.
Вот он, невидимый, но твёрдый, социальный контроль, своего рода компас в мире добра и зла. Суд общественности – первый после всевышнего. Именно он диктует нам, как поступать, навязывает выдуманные идеалы, выступает в качестве меры всех мер. Это общественное мнение поддерживает иллюзию того, что, идя на поводу у попрошаек, мы совершаем благое дело. Верующие называют это законом Божьим, атеисты – законом совести, здравый смысл – законом безотчётного соблюдения обрядов.
Да, иногда, тронутые до глубины души, мы совершенно искренне готовы снять с себя последнюю рубаху и отдать её нищему. Да, иногда, этот нищий и правда нуждается в нашей рубахе. Но кто из нас, великодушно подавая монету сидящей в переходе женщине, «беременной» уже пятый год, задумывается о том, что сидит она здесь только благодаря нам? Что зарабатывает она в среднем от двух до четырех тысяч рублей в день, что от этих денег она получит, в лучшем случае, процентов 30, что единственным выходом из этого закрытого грязного бизнеса является смерть?
Это ведь мы, благодетели, обеспечиваем почву для процветания такого рода деятельности. Это мы, толком не разбираясь, что такое хорошо, что такое плохо, механически продолжаем поддерживать функционирование порочной системы. Следуя выдуманным идеалам поведения, мы, порой, неосознанно приумножаем зло. Продолжить этот одобренный социумом, ведущий в тупик путь или остановиться и самостоятельно определить полюса хорошего и плохого – решать нам.
Текст: Светлана Шестакова
