Маркин П. М. БЫЛИ КОГДА-ТО И МЫ РЫСАКАМИ
П. М. Маркин, декан факультета фотокорреспондентов при Санкт-Петербургском Союзе журналистов, председатель секции фоторепортеров, выпускник 1975 г.
БЫЛИ КОГДА-ТО И МЫ РЫСАКАМИ
К сожалению, за тридцать лет после окончания факультета многое попряталось где-то в закоулках памяти и с трудом извлекается на дисплей компьютера. Удивительное свойство человеческой памяти — до мельчайших подробностей помнишь, что было с тобой 55 или 50 лет назад, а куда положил только что отпечатанные минуту назад фотографии или подготовленные для фотоархива негативы — убей, не помнишь.
Яркие воспоминания остались о стройотрядах. Особенно об интернациональном ССО «Juventus». Мы трудились в Коми АССР, в поселке Паша на строительстве нефтеперекачивающей станции. Командиром был Володя Селицкий (сегодня его уже нет с нами), а комиссаром Людмила Беляева. Сегодня она Кузнецова — вышла замуж за тогдашнего бойца ИССО Сергея Кузнецова, а ныне профессора, филолога, автора многих энциклопедических словарей.
Уже в ту пору Сергей, несколько минут поговорив с кем-то из местных бичей, мог с абсолютной уверенностью сказать, где родился этот человек и где жил. Кузнецов учился в ту пору на филфаке и специализировался на местных говорах. Мы никогда не слышали от него не то что матерного слова, но даже грубого. В один прекрасный день во время обеденного перерыва он пошел погладить парадные брюки к вечернему свиданию с будущей супругой. Отряд в это время живописно кемарил прямо на мостках вдоль периметра лагерных вагончиков. И вдруг из кельи Сергея раздается трехэтажный или даже четырехэтажный, сложно переводимый на литературный язык, крик смертельно раненного павиана. Отряд моментально просыпается и с удивлением смотрит на выбежавшего из вагончика Кузнецова.
— Что случилось, Сергей? Ты же, по твоим собственным заверениям, никогда в жизни не ругался.
Вопрос поставил нарушителя покоя в тупик. Он долго что-то переваривал в своей умнейшей голове и, наконец, чуть заикаясь, выдавил из себя:
— Но мне же горячий утюг на ногу упал…
Раздался гомерический смех стройотрядовцев, и даже девушки согласились, что в подобной ситуации и не могло быть другой реакции у будущего светила отечественной филологии.
Удивительное было время и очень романтичное. Многие однокурсники подрабатывали уже на первом курсе. Правда, почему-то в основном дворниками или сторожами и грузчиками. И чаще всего ночью. Поэтому они первые пары или просыпали, или дремали, чуть похрапывая, на задних столах за спинами прилежных студентов. Но это лишь в том случае, если первой парой была лекция. Ничего подобного невозможно было представить, если первым в расписании была машинопись, типолаборатория или иностранный язык, где предстояло сдать очередные несколько тысяч знаков.
Правда, были и такие студенты, которые уже с первых дней учебы налаживали связи в газетах, на радио или телевидении. Как показала практика, после окончания эти журналисты уже не беспокоились о распределении и шли работать на заранее подготовленные плацдармы.
Яркие воспоминания остались и еще от одного отряда. После окончания третьего курса в мае 1973 года при газете «Смена» из старшекурсников факультета был организован отряд-редакция для выпуска специального приложения «„Смена“ на студенческой стройке». Командовали нами великолепные журналисты-сменовцы (к сожалению, их сегодня уже тоже нет в живых) редактор еженедельника Александр Лепехин и его друг, ответственный секретарь Александр Афанасьев. Мало того, что мы досконально познакомились с географией Ленинградской области, объездив с ежедневными командировками всяческие тьмутаракани, но самое главное — каждый из нас смог опубликовать бесчисленное количество информации, репортажей, отчетов, статей, интервью, круглых столов, эссе, зарисовок, очерков и даже юморесок и фельетонов…
Мне, ко всему прочему, довелось быть в этом издании еще и фотокорреспондентом. Многие снимки той поры и сегодня являются украшением моего выставочного фотоархива. Особенно приятно, что уже в сентябре тогдашний редактор «Смены» Герман Балуев пригласил меня в штат большой «Смены». Увы, факультет не мог мне позволить перейти на заочное обучение, поскольку я был выпускником подготовительного отделения и не мог существовать на журфаке в качестве заочника. Порывать связи со «Сменой» я не стал и до самого выпуска работал в этой газете фотокорреспондентом, умудряясь одновременно не пропускать ни одного занятия и даже получать повышенную стипендию.
Вот так и проработал в «Смене» четверть века. Примечательно, что последним моим редактором был также Балуев, но уже Сергей Германович (сегодня он главный редактор журнала «Город», где, кстати сказать, трудится много бывших сменовцев).
Добрым словом вспоминается еще один редактор — Геннадий Селезнев. С Геннадием Николаевичем я познакомился еще на первом курсе, когда он, в ту пору инструктор отдела пропаганды обкома ВЛКСМ и одновременно заочник нашего факультета, организовал из студентов творческую научную группу для изучения опыта работы районных и многотиражных газет по освещению молодежной комсомольской тематики. Мы выезжали в эти газеты, знакомились с редакциями, копались в подшивках и обобщали собранные данные на районных и областных конференциях.
Точно такой же научный подход в работе Селезнев привил журналистам «Смены». Именно он первым ввел сетевое планирование. Каждый сменовец знал, в какой район области и когда он должен съездить, на какие темы (и даже какого жанра) написать материалы. На этом волшебном графике он ежедневно видел, когда материал будет опубликован и сколько материалов еще осталось в загашнике, поскольку каждый журналист привозил из одного совхоза или с завода не один, а несколько материалов. Поэтому он мог опубликовать очередной репортаж через месяц или полтора, при одном лишь обязательном условии: позвони в комитет комсомола и уточни, все ли в порядке.
В этой связи мне вспоминается недавнее 80-летие «Смены», когда редакция задумала подготовить специальный юбилейный номер со сквозными интервью с бывшими сменовцами. И ко мне домой пришла одна из нынешних пятикурсниц факультета, сотрудница этого издания. Мало того, что с ней не было диктофона, но она даже блокнота не прихватила. Правда, на листе записала с десяток слов после часовой беседы. Она не то что не завизировала будущее интервью, но даже и не позвонила мне и ни зачитала написанный материал, как нас учили этому тридцать лет назад, и это стало незыблемой для меня аксиомой.
Мне до сих пор стыдно смотреть бывшим коллегам в глаза, поскольку этот горе-корреспондент перепутал все что можно и чего категорически нельзя... Не обманывало меня предчувствие, когда я не хотел соглашаться на интервью. Уже много лет я не покупаю эту газету, в которой корреспонденты видят в жизни только грязь и кровь...
Но не хочется писать о грустном в юбилейном издании. Есть искреннее желание сказать слова благодарности родному факультету, замечательным Учителям и энциклопедичности знаний, которые вложили в меня ровно тридцать лет назад.
