Погосова А. Л. ПРИШЛА Я НА ЭСТРАДУ, ДИПЛОМ ЖУРФАКА ПОЛУЧИВ...

А. Л. Погосова, лектор Петроконцерта, выпускница 1968 г.

ПРИШЛА Я НА ЭСТРАДУ, ДИПЛОМ ЖУРФАКА ПОЛУЧИВ...

Окончив четыре курса экономического факультета нашего университета, не вняв всем уговорам и доводам родных и друзей, я перешла на второй курс вечернего отделения факультета журнали­стики и, признаюсь, испытала поначалу разочарование.

В моей прежней студенческой жизни были две целины (целинные друзья остались на всю жизнь!) и Клуб университета, где, честно говоря, я проводила большую часть времени. В «Колхозе» (так называлась студия художественного слова — «Коллектив художест¬венного слова») занимались студенты со всех факультетов, и это межфакультетское общение и любовь к литературному театру заполняли всю жизнь. Там сначала учили слышать и слушать, держать паузу, затем — идти вглубь текста, понимать сверхзадачу...

Впоследствии, уже работая в Камерной филармонии и будучи 20 лет членом Художественного совета, на вопросы артистов и режиссеров: «Откуда вы все это знаете? Ведь вы не заканчивали режиссерский факультет Театрального института!» — я отвечала: «Про образ говорящего и про то, что можно сыграть, а что только пока¬зать или обозначить, про действие внутри текста, про второй план и т. д. — все эти сложности мы постигали с очень хорошими педаго¬гами в ЛГУ».

Вот музыкантов всегда спрашивают: «Вы у кого учились?». Это принципиально важно. А я на такой вопрос ответила бы так: «Не у кого, а где! Между филфаком, журфаком и в Клубе ЛГУ!»

На журфак я пришла, уже получив звание лауреата Всесоюзно­го студенческого конкурса, уже имея кое-какой опыт сценического существования и общения. Учась в университете и даже после его окончания я ходила на спецкурсы Г. А. Бялого («Творчество И. О. Тургенева», «Творчество Ф. М. Достоевского»), и сейчас, достав заветные тетрадки, я не столько читаю тогдашние записи, сколько слышу его тихий голос и помню, как хотелось сравнить свое впечатление от текста с тем, что видел, слышал и объяснял Г. А. Бялый.

А то время было замечательное! Еще продолжалось славное деся¬тилетие — 60-е годы. Новое кино, новая литература, театры БДТ и «Современник»... Подлинными событиями были литературные абонементы в Концертном зале, в Капелле, в актовом зале ЛГУ. Как мы ждали встреч с Дмитри­ем Журавлевым, Вячеславом Сомовым, Сергеем Юрским, Александром Перельманом!..

Литература появляется тогда, когда появляется читатель. В те годы читатели встретили свою литературу.

Литературный театр, или театр чтеца, — искусство живого слова очень заинтересовало меня. Вот, к примеру, стоит на совершенно пустой сцене Дмитрий Журавлев и читает (исполняет) повесть А.П.Чехова «Степь», а я, слушатель, вижу и слышу всех героев и вместе с ними еду по той степи.

Режиссер Екатерина Николаевна Смирнова предложила мне написать портреты чтецов в энциклопедию эстрадного искусства. Энциклопедия эта, к сожалению, из-за кончины ее составителя Е. П. Гершуни не увидела свет, а вот творческие портреты любимых чтецов той поры остались в моих записях. Все эти мастера очень отличались друг от друга, хотя мы вправе говорить о существова¬нии целых исполнительских школ. Рецептов для всех нет, каждый чтец ищет своего автора, свой способ существования на сцене. В ту пору невозможно было представить себе, что на глазах одного поколения все это может почти исчезнуть, что будут востребованы совсем другие собеседники!

Помню, я подробно записала устный рассказ Н. А. Чернявской, которая всю блокады выступала на Ленинградском радио: «Я читала из передачи в передачу свою композицию по роману И. Гончарова „Обло­мов“, главы из „Войны и мира“, рассказы Н. Лескова, а мне говори¬ли, что надо читать гражданские стихи, что людей надо мобилизовывать... А нам хотелось, чтобы звучала русская литература, и я знала, как слушали эти передачи! Ведь люди чувствовали свою принадлежность к тому духовному богатству, которое можно отобрать только с жизнью».

В литературном театре может осуществиться не столько талант¬ливый артист, сколько талантливая личность, знающая, что когда и как надо говорить. Таких исполнителей всегда было мало.

Я убеждена — нельзя научить, можно только научиться. А в те годы учиться было у кого. Потом выяснилось, что учиться надо всю жизнь.

Совмещать работу в Филармонии, куда я была принята по кон­курсу, с учебой на журфаке было непросто! Меньше всего у нас в ту пору требовались «живое слово и личность говорящего», хотя лично меня практики в газетах, на радио в Коми АССР, в Тюмени, в Воронеже и, конечно же, в Ленинграде, общение с людьми учили многому.

Сразу после экзаменов забывались многие обязательные предметы, но вот работа над дипломным сочинением пригодилась и в моей профессиональной деятельности. Тема звучала так (именно так мы ее сформулировали с моим научным руководителем Г. Горело­вой): «Язык и стиль книг по искусству для детей». Я специально выбрала не научно-популярные книги, а именно научно-художествен­ные. По этим книгам я впо-следствии читала целый курс для учите­лей. И вот что интересно: оказалось, что подобная литература со¬вершенно не востребована, хотя с XIX века существовала добрая традиция — русские писатели и художники писали об искусстве.

В целом же вспоминая университет, могу утверждать: главная учеба началась после его окончания, но все лучшее в жизни было продолжением студенческой юности.

Я выбрала себе не профессию, не должность, а поприще. Стыдно сказать, но ни любовь, ни материнство — ничто не идет в сравне¬ние с тем счастьем, когда, посмотрев в глаза людям, сидящим в зрительном зале, знаешь, что через пару минут они будут твоими собеседниками. Меня предупреждали мои учителя: «Не столько способности, вернее, не только способности, а характер — вот что в этом работе важнее всего. Будут сниться сны, как ты провали­ваешься на сцене, забываешь слова, а сколько здоровья заберут эти мотания по гастролям!» И это было. Было много суеты, дур­ных начальников, но в памяти остались дивные клубы книголюбов, битком набитые концертные залы и читальные залы библиотек.

Невольно вспоминаются слова Марины Цветаевой, которая писала: «Что полюбил в детстве, любишь всю свою жизнь».

Наверное, этот афоризм распространяется и на юность.