Маленькая Катя. "Любовь без формальностей"

Я стояла у окна в тёмной пустой комнате. За окном медленно и величественно плыли снежинки. Небо было тёмным и хмурым, какого-то странного блёкло-ржавого цвета. Несколько минут назад наступил новый год. Всё было как обычно: речь президента, бой курантов, открытие «нового» шампанского... но я почему-то ничего не ощутила. Не было обычного приятного волнения в душе. Внутри всё молчало. И это очень обеспокоило меня. Неужели я начинаю взрослеть? Терять способность переживать всё по-детски сильно и ярко, видеть мир во всех его красках? Почему? Почему так происходит?

Из-за стены раздавался громкий голос вещавшего что-то телеведущего. Я прислушалась.

«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Помогает ли понятие «семья» и штамп в паспорте создать хорошие и гормональные отношения, или же наоборот, разрушает их? Поговорим об этом в нашей воскресной программе!»

К горлу подступил удушливый комок, а к глазам - слёзы. Я попытала глубоко вздохнуть, но не смогла: корсет красивого чёрного платья очень крепко обнимал тело и не позволял раздвинуть грудную клетку шире какого-то максимума. Я почувствовала, что начинаю задыхаться, а потому повернула ручку и настежь распахнула окно. В комнату хлынул поток холодного воздуха. Дышать сразу стало легче. Я встала, облокотившись на подоконник, и глубоко и невесело задумалась.

Какой к чертям штамп? Как он может помочь в создании семьи и в отношениях?! Это просто какой-то бред! И обсуждать в воскресной программе им абсолютно нечего, уж мне ли не знать! Ведь всё происходило на моих глазах…

Неожиданно у меня в голове всплыло воспоминание.

Я резко обернулась и взглянула на эту комнату. Уже привыкшие к темноте глаза без труда различили очертания шкафа, старенького кресла и нашего раритетного пианино. А я помню. Мне было тогда около семи. Ёлочка стояла между креслом и пианино, посреди был большой стол, а на прикроватной тумбочке возвышался принесённый из кухни телевизор. Единственное сохранившееся в памяти событие из детства. Мы тогда праздновали вместе. Всего через полгода, или, может, через год, маме всё это надоело, и она ушла, прихватив с собой меня. Я нисколько не виню её, а с недавнего времени начинаю даже хорошо понимать. Но всё же, каждый новый год вспоминаю события восьмилетней давности, когда семья у меня была ещё одна, целая...

Неожиданно, сильный порыв ветра ударил мне в спину. Я повернулась к окну лицом и повлажневшими вдруг от чего-то глазами взглянула в тёмное небо. Поднялся сильный ветер. Снежинки метались в исступлении и тоске, а ветви деревьев протяжно и страдальчески стонали. В небе с криком пронеслась стая птиц, и мне показалось, что крылья их сделаны из бумаги. Прямо как у тех птичек, которых мы когда-то учились делать в садике. С какой радостью я вручила маме свою немного кривоватую, но сделанную с по-детски чистой и сильной любовью маленькую оранжевую пташку. Опять обожгли воспоминания. В груди неистово сильно болело. Чтобы не видеть всего этого больше, я опустила вниз, глаза на дорогу. По ней шли люди, и неожиданно для себя я стала узнавать в их лицах черты людей, которых знала когда-то: Вера Борисовна - одна из моих воспитателей, Галина Николаевна- моя первая учительница, Лёля- девочка из нашего двора, с которой мы играли когда-то, Илона- мамина подруга и ещё многие другие. Лица из моего детства. Моего давно и безвозвратно ушедшего детства.

Я не могла больше видеть этого, а потому закрыла лицо руками и бессильно упала на диван. Чтобы успокоиться мне потребовалось немало времени. Придя в себя, я привстала на локте и посмотрела в окно. Снег идти перестал, а ветер стих. Всё было спокойно и тихо. Я поднялась с дивана и, закрыв окно, направилась в соседнюю комнату, бывшую некогда моей спальней.

Тихонько отворив дверь, я чуть не вскрикнула: на полу среди игрушек сидела маленькая девочка в нарядном белом платьице. Услышав скрип открытой двери, девочка подняла голову, и посмотрела на меня своими огромными голубовато-серыми глазами. Это была я. Маленькая семилетняя Катя с большими щеками и пушистыми длинными ресницами. Так странно было смотреть в собственные глаза. Я никогда ещё не испытывала ничего подобного, а потому застыла, не двигаясь, оцепенела.

–Ты кто?– наконец спросила девочка.

–Я Катя,– дрожащим голосом ответила я.

–Я тоже,– весело улыбнулась она,– иди сюда, давай играть!

Я робко подошла и села на пол рядом с ней.

–Какое у тебя красивое платье!– воскликнула она.

–Эмм... у тебя тоже очень красивое.

Катя достала из-под горы игрушек большую книжку с цветными картинками.

–Ты умеешь читать?

Я молча кивнула.

–Я тоже. Но я больше люблю, когда мне читает кто-нибудь. Почитай мне, пожалуйста!

Я взяла книгу в руки. Это был тот самый сборник сказок, который мне когда-то подарили на новый год. Он до сих пор лежал на одной из книжных полок в моей комнате, у меня всё не поднималась рука отдать его кому бы то ни было. Я аккуратно, слегка дрожащими пальцами открыла оглавление. Я помнила, что именно в этой книжке находится та сказка, которую я так любила в детстве. Найдя нужную страницу, я начала читать, изредка поглядывая на малышку. Та смотрела прямо перед собой и, видимо, представляла себе всё то, о чём я ей читала. Под конец сказки я так увлеклась чтением, что совсем забыла о девочке, а когда, закончив, подняла глаза, оказалось, что она уже заснула.

Я взяла её на руки. Маленькое тельце спящего ребёнка было лёгким, почти невесомым. Я положила её на кровать и прикрыла одеялом. Но прежде я немного приподняла лёгкое белое платьишко, обнажив пухлый детский животик. Поперёк него были видны два больших уродливых шрама. Сомнений не оставалось. Это была я. Чтобы не мешать Маленькой Кате спать, я выключила свет и села рядом с кроватью на пол, наблюдая за часты размеренным дыхание спящего ребёнка.

Сколько всего ей ещё предстоит пережить: развод родителей, многочисленные смены школ, большое предательство, первую любовь. А какие страшные ошибки она совершит!.. но она сильная девочка. Или, по крайней мере, вырастет сильной и пройдёт через все эти ловушки, я знаю это...

Не помню, как я уснула, положив голову малютке на грудь и слушая тихий размеренный стук маленького детского сердечка.

Проснулась я лишь под утро. Малышки в кровати уже не было. На полу лежала только открытая книга сказок и мягкие игрушки. Я пошла на кухню и, сев на диван, уставилась в окно. От вчерашней бури не осталось и следа, небо было спокойным и серым, каким обычно и бывает в Питере. Не было ни ветра, ни снега, и казалось, что все события прошлой ночи мне просто приснились.

«А всё же, подумала я,– им нечего обсуждать в воскресной программе. Всё и так ясно: никакой штамп в паспорте не создаст настоящую семью. У меня она была, и этот чёртов штамп нисколько не уберёг её от распада. Потому что семья - это нечто гораздо большее, чем бумажка с печатью. Это духовная близость и взаимная любовь. Семья - это что-то что невозможно подделать, или заменить. Это что-то настоящее. И это то, что нужно ценить больше всего на свете…»