ЧТО Я ЗНАЮ О ВОЙНЕ…
Мой папа в шутку говорит, что представителям нашего поколения и Куликовская битва, и Олимпиада-80 кажутся одинаково далекими, случившимися чуть ли не в глубокой древности событиями. Разумеется, это преувеличение, но, с другой стороны, действительно: много ли я знаю о войне?
В истории человечества было огромное количество войн, и наверняка, как это ни прискорбно, впереди нас ждет еще немало новых. Но почему-то при слове «война» первым делом вспоминается одна-единственная, самая страшная и самая героическая — Великая Отечественная. Наверное, это заложено в нас на генетическом уровне.
Конечно, я знаю об этой войне гораздо меньше, чем, скажем, мои родители. Ведь когда они росли, вокруг было значительно больше живых свидетелей тех событий. Но кое-что мне все-таки известно. Так, я знаю, например, разницу между Второй мировой и Великой Отечественной войной. И меня возмущает — огорчает, раздражает, бесит! — когда люди смешивают два этих понятия. Я знаю войну в основном по школьным учебникам, книгам и фильмам. Но мне также врезались в память два рассказа моей покойной прабабушки, которая пережила блокаду Ленинграда. Почему-то почти у всех, кого ни спроси, блокада ассоциируется с суровой зимой, сорокаградусными морозами и сугробами на улицах. Да, всё это, безусловно, было, но ведь блокада длилась очень долго, и времена года успели по нескольку раз сменить друг друга. Были и весна, и лето… Чтобы не умереть от голода, жители Ленинграда разбивали огороды прямо в городе. И моя прабабушка рассказывала, что всё Марсово поле тогда вскопали и разделили на грядки, у нее тоже была там своя грядка с морковкой. И — нет, вы только подумайте! — никому и в голову не приходило воровать с соседних грядок чужие овощи. А ведь в то время это, без всякого преувеличения, был вопрос жизни и смерти. А теперь представьте, что подобное происходило бы в наше время! Да уж, люди в войну были совершенно другие. Хотя… Та же прабабушка рассказывала, какой страшной трагедией оборачивалась в блокаду потеря хлебных карточек. И вот у них в доме жил четырнадцатилетний парнишка, учащийся ремесленного училища, который потихоньку крал эти самые карточки у своих же товарищей. Когда ребята поймали вора, они избили его так жестоко, что он умер. Больше всего меня потрясло, что родители мальчика ни в чем даже не упрекнули обидчиков своего сына и не стали затевать никаких разборок, ибо понимали: те поступили сурово, но справедливо — ведь он своим поступком фактически обрекал людей на голодную смерть. И никакие оправдания вроде того, что вор — сам еще почти ребенок, в расчет не принимались. Вот она, страшная правда блокады!
Но мне хотелось бы порассуждать о войне вообще…
Раньше я думала, что самая ужасная война — гражданская, когда сын сражается против отца, когда самые близкие люди оказываются по разные стороны баррикад. По большому счету, в гражданской войне, где бы и когда бы ни происходило дело, не может быть победителей: ведь это война против своего собственного народа, и недаром ее называют братоубийственной. Однако, посмотрев фильм «Девятая рота», я поняла, что существует нечто еще более страшное. В Гражданскую войну у людей были, по крайней мере, какие-то убеждения, идеалы (пусть даже и ошибочные), они верили в светлое будущее, знали — или думали, что знают — за что проливали кровь. А вот кому нужна была война в Афганистане? Уж точно не нашему народу. И зачем, с какой стати совсем молодых мальчишек, вчерашних школьников, почти наших ровесников, еще даже не начавших толком жить, абсолютно неопытных в военном деле отправляли умирать в далекую, чужую страну? Это называлось очень красиво и загадочно — «выполнять свой интернациональный долг». Ну какой, спрашивается, у них мог быть долг, перед кем? Меня поразило, что эта совершенно бессмысленная бойня продолжалась целых девять лет — вдвое дольше, чем Первая и чем Вторая мировые войны!
У моей мамы есть подруга — очень хорошая женщина, симпатичная и душевная. Ей уже за сорок, но у нее никогда не было семьи, а жаль: я уверена, что из нее получилась бы замечательная жена и мать. Она давно смирилась со своей участью и говорит с грустной улыбкой: «Ну что же, видно не судьба». Но мне тут пришла в голову простая и страшная мысль: а, может, человек, предназначенный ей свыше, тот самый единственный мужчина, с которым ей суждено было жить долго и счастливо, как раз и погиб в Афганистане? Именно поэтому они не встретились, и дети у них не родились, и внуков уже никогда не будет — оборвалась ниточка навсегда. А сколько еще таких, исковерканных войной судеб…
Я знаю, что война — это очень страшно. Помнится, в детстве я читала сказку, где рассказывалось об одном очень мудром короле, на фамильном гербе у которого было написано: «Любой ценой — без войны». Не знаю, читают ли сказки современные правители, но каждому из них не мешало бы выбить этот девиз золотыми буквами и повесить на самом видном месте у себя в кабинете.
