Мел: Владимир Коньков и Екатерина Выровцева об эсперанто. 15 декабря 2020
Мел: Владимир Коньков и Екатерина Выровцева об эсперанто
Автор: Никита Тренклер
Дата: 15 декабря 2020
Людвик Лазарь Заменгоф родился в Гродненской губернии Российской империи — в его семье говорили на русском и идише, а вокруг жили поляки, русские, немцы и белорусы. Мальчик часто бегал на торговую площадь города. И видел, как люди ссорились на разных наречиях из-за того, что просто не могли понять друг друга. Однажды Людвик подумал: «Чтобы народы перестали враждовать, им нужно дать один общий язык». Через 20 лет такой язык появился — и получил название «эсперанто».
От эсперанто нельзя отделить эсперантистов и их сообщество. Владимир Коньков, профессор и доктор филологических наук, определяет этот феномен так:
«Изучающие эсперанто фактически образовали социальную сеть, которая давала им возможность общаться, не оказываясь под присмотром и давлением власти. Именно это и привлекало. Социальная сеть — это не обязательно интернет».
А Ирина Гончарова, преподаватель языка с сорокалетним стажем, считает, что для звания эсперантиста недостаточно просто знать язык. «Эсперантист — это человек, который привержен идеологии эсперанто. Это активист, волонтёр, который должен делать всё, чтобы язык развивался и жил», — говорит она.
«Я профессиональный эсперантист уже сорок лет, и очень этим горжусь, — говорит Ирина. — Но таких, как я — странных людей, — единицы. А успешных финансово и того меньше. Всё потому, что заниматься эсперанто люди могут лишь в свободное от работы время. В своей жизни я выполняю миссию хранителя огня. У первобытных людей огонь был основой жизни. Поэтому надо было его сохранить и передать другому».
Научное сообщество за пределами эсперанто-комьюнити настроено скептически. Екатерина Выровцева, кандидат филологических наук и доцент СПбГУ, называет две причины, по которым международный язык обречён: «Первая: интернет предложил мультимедийный язык, который обеспечивает глобальное общение. В помощь людям и постоянно совершенствующиеся программы перевода. Вторая: инфляция языка привела к визуальному перевороту, визуализация превратилась в новый универсальный язык общения. Зачем создавать новые тексты на искусственном языке, если текстов и так уже чересчур много?»
