ФРОЛОВ Матвей Львович

9 декабря 2015 года исполнится 101 год со дня рождения Матвея Львовича Фролова. Петербургские журналисты будут вспоминать о нем в этот день. А вот как он сам думал о своей и нашей профессии: «Для меня журналист тот, кто вечером с нетерпением ждет, чтоб скорей прошла ночь, чтоб наступило утро и чтобы можно было снова начинать работать». Приведем несколько воспоминаний о М. Л. Фролове.

Даниил Гранин:

"Он родился 9 декабря 1914 года. Уже шла Первая мировая война, а до октября 1917 года, перевернувшего жизнь 1/6 земного шара, оставалось три года. Вот на каком сломе времен явился в мир человек, которого очень многие из нас, ныне живущих, называли просто Мотя. С ним, с Матвеем Львовичем Фроловым связана целая эпоха ленинградской – петербургской журналистики. Чтобы ощутить это, достаточно еще раз перелистать страницы книги, которая названа, хоть и с юмором, но очень точно «Вольный сын эфира».

У меня такое чувство, что Матвей Фролов существовал всегда. Потому что когда я начинаю вспоминать о нем, то забираюсь в свои пионерские годы с городскими слетами, сборами, газетой «Ленинские искры». Имя это связано с моим ребяческим возрастом, и оттуда ниточка тянется через все прожитые десятилетия. Вернувшись с войны, я ужасно обрадовался, услышав по ленинградскому радио голос Матвея Фролова. Обрадовался – как примете нашей довоенной устойчивой городской жизни.

Он был для меня не только журналистом, не только моим хорошим знакомым, но еще и источником каких-то важных сведений о том, что происходит в нашей жизни. Я ему время от времени звонил, если мне надо было что-то уточнить, проверить, справлялся о том, чего не прочтешь в газете, но что питает душу нашего города. Ощущение было такое, что он вездесущ. И действительно, ни одна важная новость не ускользала от его внимания".

Яков Сухотин:

"Многие годы возглавлял Матвей организованную им «Шариковую ручку» – удивительную творческую секцию, воспитавшую плеяду талантливых репортеров. Фролов был инициатором интереснейших поездок, встреч, дискуссий, капустников в Доме журналиста. Казалось, в нем до седых волос оставалась частица заразительной молодости..."

Олег Сердобольский:

"Не раз бывало: слышишь его голос по радио и одновременно еще и по телефону. Такой он был многоканальный человек. Не любил длиннот. Но и это быстрое общение нередко эмоционально окрашивалось моментами веселой разминки.

Утренний звонок ко мне в редакцию.

- Здравствуйте, это Мравинский…

Отвечаю в тон:

- Доброе утро, Евгений Александрович. Чем могу быть полезен?

- Еду на гастроли в Японию. Посоветуйте, что там лучше исполнить – Стравинского или Огинского?

- Лучше всего – Шаинского. Японцы опупеют.

Среди новостей он чувствовал себя как рыба в воде. Когда в течение дня мы перезванивались, было такое впечатление, что он лишь на мгновение вынырнул из какого-то мощного потока, чтобы вновь туда нырнуть…"

Елена Шаркова:

"Фролова в Союзе журналистов знали все. По существу, более тридцати лет он его возглавлял. Конечно, были председатели, но для них, обычно главных редакторов партийной газеты, Союз всегда был вторичен. Для Матвея Львовича – нет.

Союз журналистов Ленинграда (теперь Петербурга) – это детище Матвея, его любовь, его страсть, его боль. И в этом нет ни капли преувеличения. Его преданность Союзу журналистов была фантастической. Гениальный организатор, блестящий репортер, огромной души человек, он счастливо для всех нас соединял журналистику и жизнь Союза журналистов. Мы все заражались его энергией, жизнелюбием. Как всякий талантливый человек, он вносил во все элемент игры, а мы принимали правила этой игры".

Лев Додин:

"Сегодня я чрезвычайно редко читаю о нашем театре точную информацию, даже если речь идет о простых фактах – куда поехали, откуда вернулись, что играем. Ощущение такое, что профессия ушла из профессии. А вот Матвей Львович, чтобы сделать трехминутный сюжет, всегда был дотошен и скрупулезен. Постепенно я стал очень нежно к нему относиться и придавать все большее значение нашим коротким встречам. Благодаря ему я научился более емко излагать главное, которое в его репортажах выглядело еще более выпукло. Для меня это оказался памятный урок, знакомство с настоящим и интеллигентным профессионалом".