КОНСТАНТИНОВА Ирина, переводчик, журналист, выпуск 1957 года
Ирина Константинова, переводчик, журналист, выпуск 1957 года
БОЛЬШЕ ВСЕГО ИНТЕРЕСНЫ СУДЬБЫ ЛЮДЕЙ
Ирина Георгиевна Константинова — член трех творческих союзов: журналистов, литераторов и переводчиков. Благодаря ее переводам в нашей стране стали известны книги многих итальянских авторов, в том числе Джанни Родари.
За почти полвека работы она перевела более 80 книг, многие из которых переиздавались. Ирина Георгиевна — выпускник отделения журналистики филологического факультета ЛГУ 1957 года.
— Ирина Георгиевна, прошло более полувека с тех пор, как вы окончили университет. Если говорить о самом главном, какой сейчас, спустя столько лет, Вы бы могли сделать вывод?
— Я считаю, этой профессией можно овладеть лишь на практике, но все же, я уж точно не стала бы журналистом, если бы не получила основных, базовых знаний, какие дает университет.
— Кто из преподавателей тех лет Вам особенно запомнился?
— Профессор Виктор Евгеньевич Балахонов. Его не стало в 1994 году. В молодости он перенес многие испытания и утраты. В блокадном Ленинграде умерли его мать и брат. Он руководил моим дипломным сочинением.
— А какая у Вас была тема?
— «Русско-итальянские культурные связи на страницах итальянской печати». Я сидела в Публичной библиотеке и прочитывала там различные ежедневные газеты, которые приходили тогда в фонд библиотеки, больше их нигде не было. Итальянский меня как-то увлек на первом-втором курсе, что я продолжала заниматься им все остальные годы. С тех пор, конечно, русско-итальянские связи стали поистине безграничными, сейчас кажется иной раз, что мы просто породнились с Италией. Думаю, ни один другой народ не воспринимает так итальянцев, так близок с ними душой и даже темпераментом, как русский народ. Открытость южан всегда помогает сближению.
— Ирина Георгиевна, в редакциях каких изданий Вы начинали работать?
— В 1958 году мне довелось сотрудничать с журналом «Новое время», где я вела рубрику «Хроника текущих событий». Для работы в этом журнале, честно скажу, мне недоставало эрудиции в области международных отношений. Все-таки я окончила не МГИМО, а филфак. Я поняла это и вернулась в Ленинград.
— И сколько же лет Вы работали как журналист?
— В журналистике я работала 20 лет. Сначала на Ленинградском телевидении в музыкальной редакции, где самым сложным для меня оказалось составить программу какого-нибудь праздничного кино-концерта. Потом работала в отделе науки «Вечернего Ленинграда», и это было очень интересно, потому что я познакомилась с замечательным научным миром нашего города.
— Все это чисто журналистская работа, а как вы пришли к художественному переводу? Чем привлек Родари? Почему начали его переводить?
— Возможно, это был единственный доступный в то время писатель. Я читала его стихи и сказки в журнале «Noi donne» и в газете «Unità», в публичной библиотеке, друзья присылали мне из Италии первые его произведения, кроме того, это имя уже стало известным благодаря Маршаку. Самуил Яковлевич блистательно перевел его стихи, это он по сути открыл нашей стране Родари. Переводчик – это всегда соавтор, а переводчик-поэт — самостоятельный автор. Если посмотреть оригинал Родари и перевод Маршака, то это, в общем, разные произведения, совсем разные, это не что иное как импровизация на тему Родари, потому что если перевести дословно — чаще всего получается абсурд, подстрочник оказывается исковерканным русским языком, поэтому переводчик-поэт должен на русском языке воссоздать образ того, что создал Родари на итальянском. У меня нет поэтической жилки, я перевожу только прозу, но и в прозе есть своей ритм. Мне кажется, я его уловила, и он определяет мой стиль. Если человек его не чувствует, не воссоздает, не ощущает в русском языке, тогда никакой перевод не получится.
— А Вы были знакомы с Джанни Родари?
— С Родари я была знакома очень кратко, виделась с ним только раз, в Риме и совсем недолго. Он запомнился мне очень скромным человеком, и даже застенчивым, может быть, это главная его черта. Это был удивительно приятный в общении человек, трогательный и очень немногословный. Он предпочитал писать, а не говорить. Я знакома и с другом Родари — Марчелло Арджилли. Вместе с ним он начинал свой творческий путь в детском итальянском журнале «Pioniere», который выпускало то же издательство, что и «Unità». В дальнейшем Марчелло посвятил себя только литературе. Не так давно вышла книга Арджилли в моем переводе. Она называется «Фантаст-окулист». Чудесные сказки для взрослых и маленьких читателей. Кстати, новые издания некоторых сказок Джанни Родари тоже только что вышли в издательстве «Махаон» — «Торт с неба», «Принцесса Веселина» и «Сказки с улыбкой».
— Ирина Георгиевна, а какую из переведенных Вами книг вы считаете особенно важной?
— Однажды, будучи в Милане, я была в издательстве «Mursia», и один из сотрудников предложил мне перевести книгу, которую написал его далекий предок о путешествии в Петербург в начале XIX века. Я поняла, какую историческую ценность имеет эта книга, и сразу же согласилась. Но в России долгие годы никто не хотел ее издавать. И только два года назад книга Федерико Фаньяни «Письма из Петербурга 1810-1811 годов» увидела свет в издательстве «Лики России».
— Что Вы можете сказать как переводчик, сравнив два языка, итальянский и русский?
— Богаче русского языка на свете нет! Это не красивая фраза, это на самом деле так, я каждый раз в этом убеждаюсь, когда берусь за перевод. Итальянцы напишут «bello» — «красивый», и все! А у нас же имеются десятки синонимов, которые позволяют передать тончайшие оттенки и красок, и движений, и чувств, и образов. Возьмите «Словарь синонимов русского языка» — это же совершенно изумительная книга. Только про «глаза» там пять или семь страниц! У итальянцев два-три эпитета и всё! Так что если переводчик дорожит своим языком и любит его, то нередко получается, что книга выходит лучше, чем в оригинале. Тот же Родари у меня получился лучше, чем у автора, это я могу вам точно сказать, потому что у Родари лексика не такая уж богатая лексика. Кроме того, у него порой очень длинные предложения, не знаю, почему он не понимал, что для детей нельзя писать длинными предложениями, нельзя использовать сложные синтаксические конструкции.
— Что бы Вы пожелали нынешнему поколению студентов журфака?
— Чтобы их никогда не покидала жажда знаний, чтобы им всегда хотелось узнать как можно больше про все на свете. Может, это покажется странным, но вот когда я закончила школу и предстояло решить, куда пойти учиться, какую выбрать профессию, и я вдруг поняла однажды, что не хочу всю жизнь стоять за прилавком или за кульманом... При всем моем уважении к продавцам и инженерам! Почему? Потому что это значит делать все время одно и то же. Мне же хотелось выбрать профессию, которая позволила бы узнать мир со всех сторон, во всех его проявлениях... И что это за профессия? Журналистика! Журналист может всюду бывать, для него весь мир открыт, у него как бы пропуск куда угодно. Это желание настолько укрепилось во мне, что любознательность стала моей второй натурой. По этой же причине я всегда легко знакомилась с самыми разными людьми, порой со случайными попутчиками. Меня всегда интересовали судьбы людей, их отношения ко многим вещам, это всегда было для меня самым интересным. Без такого отношения к миру нельзя быть журналистом.
Беседовал Сергей Кагермазов
