ТИМОШЕНКОВА Нонна, гл. редактор газеты «Пять углов», выпуск 1971 года
Нонна Викторовна Тимошенкова (Водяницкая), гл. редактор газеты «Пять углов», выпускница факультета журналистики СПбГУ 1971 года
Н. ТИМОШЕНКОВА: ДЕТИ — САМЫЙ БЛАГОДАРНЫЙ ЧИТАТЕЛЬ
— Нонна Викторовна, поступление на факультет журналистики было для вас неслучайным выбором?
— Я бы даже сказала, совсем неслучайным. Я мечтала об этом, как говорится, с детства… В 12 лет по объявлению в газете стала юнкором «Ленинских искр». И с детства, сколько себя помню, писала. Хотя также поступала на театроведческое отделение в Театральный институт. Но в данном случае это лишь штрих к биографии. Моя мама очень хотела, чтобы я была театроведом, а мне, напротив, очень не хотелось учиться в Театральном институте. Я приходила все же посмотреть, как там и что, была на дне открытых дверей. Но та атмосфера богемы, которой так гордятся актеры, меня очень пугала, и я понимала, что я в нее совершенно не вписываюсь. Но так как мама моя очень рано умерла, я считала, что в память о ней я должна предпринять такую попытку, хотя ноги у меня туда не шли. Так что я сдавала экзамены в два вуза: в июле — в Театральный институт, а в Ленинградский университет – в августе. В институт не прошла по конкурсу (хотя сдала всего с одной четверкой, а по специальности даже получила пятерку). И после этого, счастливая, пошла сдавать экзамены в университет. Конкурс был, конечно, огромный. Но вот мы поступили… мы были самые юные, поскольку на факультете учились ребята, уже отслужившие в армии, проработавшие в газетах. И естественно, мы были очень рады.
— А как столь ранний возраст отразился на процессе обучения, на становлении в профессии?
— Надо сказать, что несмотря на это (а может, именно благодаря тому), курс был очень сильный, очень интересный и очень творческий. Я думаю, таким его вспоминаем не только мы, однокурсники и однокашники, между собой, но и наши преподаватели, которым по большому счету мы и обязаны тем, что смогли утвердиться в жизни. Буду неоригинальной, но скажу: студенческие годы самые лучшие, их всегда вспоминаешь с теплотой в сердце. А если говорить более конкретно, то, во-первых, когда мы поступили, факультету было 20 лет, а когда заканчивали – соответственно 25. И все время мы попадали в череду торжеств. Во-вторых, у нас были необыкновенные преподаватели! Многие из них для вас сегодня мэтры, заведующие кафедрами, но начинали они именно с нами.
Например, Геннадий Васильевич Жирков, который заведует кафедрой истории русской журналистики, ранее заведовавший этой кафедрой Николай Петрович Емельянов, ныне покойный, у которого я писала курсовую работу и потом диплом по истории русской журналистики (он мне даже какую-то научную деятельность прочил), тот же Владимир Георгиевич Осинский, который до последнего времени был зав. кафедрой радио и телевидения (он, кстати, был нашим первым куратором, а мы, по-моему, его первой группой). И учились мы все, можно сказать, друг у друга.
— А своих первых преподавателей с филфака помните?
— Да, с ними нам очень повезло. Мы еще застали преподавателей, которые учились, что называется, в прошлом веке. У нас, например, зарубежную литературу периода Средневековья и Возрождения читала, если я не ошибаюсь, Галина Александровна Рубцова. Это была очень пожилая женщина… Она уже была не похожа ни на женщину, ни на мужчину, а, скорее, на памятник Крылову в Летнем Саду. Она приходила, сразу садилась, с закрытыми глазами дожидаясь звонка, потому что была очень пожилой, очень больной человек. Но когда она начинала говорить, это было что-то совершенно необыкновенное! Там, на этих занятиях, я впервые поняла, что один из основных способов передачи и знаний, и культуры — это от человека к человеку. Она была не только современницей, но и была знакома с Блоком, она знала Есенина. Однажды она произнесла такую фразу, которую я поняла лишь спустя много-много лет. Когда мы проходили Данте, на которого отводилось одно-два занятия, она, рассказывая какие-то вещи (опять же с полузакрытыми глазами), с некоторой горечью и даже с презрением заметила: «А мы Данте изучали год…» Вот они сидели год, в кружок собирались, причем со старыми преподавателями, еще дореволюционными, и читали по главе, обсуждали, думали… почти как диалоги Платона. Мысли, чувства, которые возникали по ходу прочтения, погружения в это великое произведение, обсуждали. Причем она, говоря о каком-то произведении, приводила цитаты по-итальянски, по-латыни, один кусок она нам читала в трех-четырех вариантах — в переводе Лозинского и в переводе Пастернака… Просто необыкновенная личность была.
Тот же самый Берков, который вел у нас древнерусскую литературу. Человек с глухим голосом, но читавший произведения в подлиннике, в первоисточнике. Та же Валентина Георгиевна Березина, которая умерла несколько лет назад и которая работала до последнего… И те профессора старой закалки, которые, к счастью, коснулись и журфака. Всех их отличало такое отношение к науке, отношение к делу, прекрасная эрудиция, интеллигентность; другими словами, это была настоящая петербургская, ленинградская научная школа. И вот в этом смысле нам очень повезло.
Целый ряд моих однокурсников преподает на факультете. Вы их всех знаете. К примеру, Татьяна Викторовна Васильева (кафедра радио и телевидения), Валентина Константиновна Амбросенкова, Юрий Иванович Комболин (кафедра современной печати), Петр Яковлевич Рыкованов (кафедра зарубежной журналистики). На факультете преподавал и ныне покойный Александр Александрович Чесанов, кстати, он был автором одного из первых учебников по рекламе.
Кроме того, мои однокурсники — это Сергей Подгорбунский, один из создателей современного телевидения Казахстана, сейчас работает в Москве на канале «Россия», Владимир Виноградов, ставший не только прекрасным журналистом, но и писателем, Татьяна Михайловна Горшкова, которая работает сейчас в Пушкине на местном радио, а ранее возглавляла пресс-службу мэра Пушкина, Игорь Павлихин (муж Татьяны Михайловны) руководит кафедрой журналистики в СПбГУП. Владимир Мартыненко начинал как журналист-практик, а потом пошел в науку, стал доцентом и до последнего дня преподавал в Академии государственной службы. Жена Владимира Мартыненко, Татьяна Владиславовна — высокопрофессиональный журналист, она работала и на радио, и на телевидении, одно время возглавляла «Информ-ТВ» на Пятом канале, а сейчас возглавляет информационную службу на «Радио России» в Петербурге. Михаил Матренин работал в многотиражной газете Ижорского завода в Колпино, но при этом стал автором нескольких поэтических сборников, а в студенческие годы был самым сильным шахматистом на нашем курсе и даже издал несколько сборников шахматных задач. Очень много ребят уехало по распределению в Сибирь, на Дальний Восток и там очень высоко котировались.
Собираемся мы все чаще, увы, по печальным поводам, в последний раз — на похоронах Саши Чесанова. К сожалению, человек в этой прекрасной профессии, если он действительно талантлив и верен ей, быстро себя растрачивает…
— Нонна Викторовна, а почему вы решили работать именно в детской газете?
— Дело в том, что в советское время практически все газеты имели ярко выраженную идеологическую направленность, а детская газета давала очень большой простор для творчества. Это первое. И я это интуитивно чувствовала. Потому по молодости писала фельетоны, всякие смешные и интересные рассказы, в каждой работе старалась найти какой-то особый способ подачи материала, какой-то ход, игровой момент. А потом, может быть, еще сыграло роль то, что на самой заре моей журналистской работы я увидела, как читают газету дети. Как они хохотали над чем-то от души, как ребенок плакал, читая газету… Дети – это, наверное, самый благодарный читатель (которого, правда, очень трудно завоевать), но такой отдачи сложно еще от кого-нибудь увидеть.
Свою работу очень люблю, поэтому проработала здесь всю жизнь, с желанием и интересом. Менялась страна, мир вокруг, на протяжении многих лет у меня был целый ряд выгодных предложений, но я осталась верна именно первой своей газете. Меня приглашали и в «Костер», но тогда я не могла уйти, так как понимала, что нужна своей газете, потому что я вела некоторые разделы, и в «Комсомольскую правду», а на волне перестройки даже в издательский дом «Калейдоскоп», когда он еще издавал какие-то женские журналы. Тогда как раз перестали платить зарплату, а в «Калейдо-скопе» можно было заработать большие деньги, даже по сравнению с тем, что платили здесь. Многие тогда поувольнялись, но я понимала, что если сейчас уйду и я, то те сотрудники, которых никуда не приглашали, останутся в полной растерянности, к тому же здесь у меня была уже своя команда, чувство, что я не могу так вот уйти и бросить все это. И я тем, кто оставался, говорила, что если и мы уйдем, то прервется связь времен — то, о чем предупреждал Гамлет. И благодаря тому, что мы здесь остались, нам удалось сохранить газету. И мы по-прежнему с гордостью говорим, что у нас единственный перерыв в издании – это годы Великой Отечественной войны. И то не потому, что сотрудники не хотели ее издавать, а потому что приказом Министра обороны все газеты такого типа были запрещены (ведь нужно было экономить и бумагу, и производственные мощности, и силы). Так что у нас в музее даже хранится шапка газеты, которая выходила в осажденном городе на бумаге «Ленинских искр».
— Нонна Викторовна, а как вы пришли на факультет уже в качестве педагога?
— Факультет, в лице Саши Чесанова, который долгое время был секретарем приемной комиссии, активно привлекал меня к работе со студентами. Я несколько лет вела творческую студию по детской печати, несколько раз была руководителем дипломов, а как только был узаконен творческий конкурс, я стала работать на подготовительных курсах, принимать вступительные экзамены.
— Сначала учеба, потом работа на факультете. Получается, вся ваша жизнь так или иначе связана с журфаком?
— Да, так сложилось, что моя жизнь тесно сплелась с жизнью журфака. И на протяжении многих лет я наблюдала, как он преображался и хорошел. В 1971 году студенты-журналисты занимались в здании бывшего общежития, где не было изначально ни гардероба, ни буфета… (Спустя какое-то время гардероб, правда, появился, и некоторым студентам даже было разрешено там подрабатывать.) Сейчас это здание отведено под административное на филфаке. Когда же журфак переехал на 1-ю линию, многое изменилось. Если раньше дом 26 был неприглядным рабочим зданием, то спустя время он просто преобразился! Привели в порядок лестницу, отремонтировали. Сейчас кажется, что факультет всегда был здесь. А все остальное — уже история.
Интервью взяла В. Адылова