Денис Долгих "Расклейщик"

Голод сводит с ума. Дошло до того, что сосед вчера съел свою собаку! Хотя, думаю его можно понять… Мама опять ушла рано, мне на печурке она согрела чайник, а на столе оставила свою пайку хлеба. После такого скудного завтрака я занялся делами: принес, сколько мог, воды и пошёл за хлебом, чтобы разделить малый кусок с матерью. С каждым днём делать это становится всё тяжелее и тяжелее, раньше это делала мама, но сейчас у неё очень много работы. После я, с трудом передвигая ноги, отправился в школу. Занятия проходили в бомбоубежище, учились, не снимая одежды.

Класс опустел с начала года: кто-то болеет, а кто-то уже умер... Все вокруг - дистрофики, это видно даже сквозь толстые шубы и шарфы, замотанные вокруг худых шей.

-Васька, ты сегодня ел?

-Нет…

-Возьми, Васька, мой сухарь! У меня ещё есть.

После уроков я со школьными друзьями пошёл искать что-нибудь съестное. Мы ходили по заброшенным квартирам и домам. Редко мы что-то находили, а если находили, то это была большая радость! Неподалёку был чёрный рынок, там обменивали хлеб на котлетки, но мы знали, из чего они сделаны…

Сегодня, к сожалению, нам не повезло, хотя обошли две квартиры, на большее сил не хватило. Начало темнеть. Я пошёл домой по морозной, заваленной снегом улице. Вокруг стояли обледенелые дома, из сугробов торчали силуэты троллейбусов, то и дело люди падали от слабости, но на лицах остальных не было эмоций, они медленно шли, казалось, вникуда. Вдруг зазвучал сигнал воздушной тревоги, люди исчезли в подъездах и переходах, на улицах остались только милиционеры, я тоже побежал прятаться.

После отбоя я вышел на набережную. На другом берегу Невы чёрной глыбой стоял, вмёрзший в лёд Ленинград. Очень давними кажутся времена, когда ночью светили фонари, ходили трамваи, с радостью прогуливались люди. Как было хорошо, как чудесно! Жаль, что я понял это только сейчас. Но сейчас кругом сплошные сугробы, совсем темно, люди кое-как идут и где-то из снега показываются тела… Типичный блокадный пейзаж. Я потащился дальше.

До дома добрался нескоро. Мамы еще не было. Вечером как обычно пошел к своему знакомому, звали его Кузьма Васильевич. Он бывалый солдат, а сейчас служит в НКВД. Я слушал его интересные фронтовые истории и выполнял маленькие поручения. Кузьма Васильевич - друг нашей семьи очень давно, я прихожу к нему, чтобы скоротать вечер и ненадолго забыть о блокаде.

Мы уселись у буржуйки и, освещенные керосиновой лампой, заговорили. Кузьма Васильевич начал свой рассказ о фронтовом друге, но вдруг замолчал, чем-то озабоченный.

- Слушай! У меня к тебе есть очень важное и ответственное задание, возьмешься?

- Конечно! – с радостью ответил я.

- Друзей у тебя много?

- Имеются. Мы дружим с первого класса.

- Тогда завтра после школы разыщите мне человека, расклеивающего объявления, будьте осторожны, не раскрывайтесь, действуйте скрытно. Если найдете его, проследите, где он живет. Старайтесь следить по очереди.

Я попрощался с Кузьмой Васильевичем и побежал домой. На темном небе виднелись огненные всполохи, слышались далекие раскаты. Вдруг по репродуктору передали, что начался обстрел, но этот район немцы не обстреливают, и я спокойно пошел дальше. Мама колдовала над буржуйкой, и по кухне расплывались клубы ароматных запахов: она принесла с работы полкастрюли каши, жидкой, темной, но такой вкусной! Поужинав, начали готовиться ко сну. Впервые за столько дней я заснул сытый!

На следующий день, после школы, я собрал друзей, объяснил ситуацию, и мы двинулись в путь. Мы заглядывали во дворы и переулки, но ни листовок, ни расклейщика не нашли. Стемнело, мы потеряли всякую надежду найти его, как вдруг я заметил наклеенную на стене дома листовку. “Расклейщик!” – мелькнуло у меня в голове, и вдруг мы увидели его. Он пробирался по двору, оглядываясь, а мы тайком продолжали следить за ним. Расклейщик наклеил пару объявлений и украдкой стал пробираться по закоулкам, опасаясь слежки, затем вышел на тёмную улицу. Прохожих было мало, и мы, прячась за сугробами, наблюдали за ним. Следили поочередно: один следит за расклейщиком, а двое идут подальше. Силы стали нас покидать, но, к счастью, расклейщик жил недалеко. Он вошел в подъезд, мы юркнули за ним. В подъезде был полный мрак. Ещё слышались шаги расклейщика, он не спешил, поэтому мы его догнали. Расклейщик остановился – мы замерли. Он открыл в темноте дверь и исчез за нею, я сумел разглядеть, в какой он живет квартире.

-Васька! А ведь это диверсант… - шепнул я.

-Да ну! - Васька испуганно заморгал глазами.

-Точно, диверсант!

-Серёга, а ты не боишься? – спросил самый маленький из нас, лопоухий Мишка.

-Как не боюсь! Ещё как боюсь! – ответил я. – Но задание выполнить надо!

Мы тряслись от страха, но сбежать было бы ещё страшнее. А самое главное - стыдно перед Кузьмой Васильевичем.

-Ты запомнил квартиру? – спросил Васька.

-Запомнил – твёрдо ответил я. - Ну, а сейчас по-тихому возвращаемся домой!

Кузьма Васильевич был доволен и обещал, что завтра накормит всех в качестве премии…

Страшная блокада длилась ещё больше года, но мы выжили, враг не уморил нас голодом, мы не верили вражеским листовкам, потому, что точно знали, как знал каждый взрослый: победа будет за нами! Я теперь точно знал, что и безобидный расклейщик может быть врагом.

В начале марта 1943г. меня и маму эвакуировали на Большую землю. Для нас трагическая эпопея блокады закончилась!

Список использованной литературы:

1. Д. Гранин, А. Адамович. Блокадная книга. Советский писатель. Москва. 1982.

2. Был город-фронт, была блокада. Детская литература. Ленинград. 1984.

3. Н. Ломагин. Неизвестная блокада. Нева. Санкт-Петербург. 2004.

4. Память: письма о войне и блокаде. Лениздат. Ленинград. 1985.