Что я знаю о войне?
Тема: Что мы знаем о войне?
Жанр: эссе.
Любопытный вопрос, не так ли? А действительно, что же мы, дети и подростки XXI века, знаем о войне? Мы, никогда не видевшие бомбардировщиков, кружащих над городом коршунами, танков и противотанковых ежей, растопыривших свои колючки посреди дороги, мы, никогда не слышавшие пулемётных очередей под окном, не прятавшиеся в бомбоубежище под гул «воздушной тревоги», не скидывавшие «зажигалок» с крыши школы, не нюхавшие прогорклого тюленьего жира, не варившие бульон из обоев с ценным картофельным клейстером. Нас миновала эта участь. И в этом наше счастье. Но что произошло в итоге? Чем мы отличаемся от людей военного времени?
Есть одно страшное, страшное своими последствиями отличие. Задувая свечи на торте в День рождения, слушая куранты под Новый год, мы загадываем роликовые коньки, новые телефоны, кофточки, компьютеры,… А они загадывали и загадывают всегда одно и то же, просят всегда об одном и том же: лишь бы не было войны. Потому что они-то помнят, они-то знают, что если будет война, то ни игрушки, ни всевозможные лакомства, ни деньги, ни даже здоровье не будут нам нужны. Ничего не будет. Война всё проглотит, всех поглотит. И не жаль будет брошенных на воронке от взрыва родного дома игрушек, не жаль отправить последние крохи пищи на фронт, не будет жаль отданных денег, ибо они обесценятся, да и забудут о них напрочь, а здоровье будет оставлено на заводе, куда пойдут женщины, дети да старики, самые слабые и беззащитные, все те, о ком мы так заботимся сейчас.
Но они уходят. Те, кто знает и помнит, уходят от нас, оставляя нам мир. Они больше никогда не вернутся, чтобы заслонить нас от бед и страданий войны. Они уходят каждый день, каждую минуту. По одному, медленно, но уходят, уходят, уходят... Скоро ни одного не останется. Останемся только мы, неблагодарные потомки, неспособные осознать весь ужас и страх, всю боль, которые несёт в себе война. Что мы знаем о ней? Ничего, в сравнении с тем, что знали они. Мы не видели войны, не чувствовали её. Но ещё есть шанс понять её, узнать о ней, не начиная Третью Мировую. Даже скорее для того, чтобы никогда не начать её. Не все ещё покинули нас, есть ещё те, кто может рассказать о войне. А потому спешите, спешите говорить с вашими бабушками, дедушками, со всеми знакомыми вам ветеранами и детьми войны.
Есть ещё в мире и немые напоминания о ней. Проходя по Аничкову мосту Санкт-Петербурга, можно заметить, что на одном из гранитных блоков есть отметина... Шрам. Шрам, пересекающий, уродующий лицо города. Этот шрам оставил снаряд, попавший в мост во время блокады. Невольно задумываешься, а что могло бы стать с человеком, с обычным домом, если, попав в гранит, в самый крепкий камень, этот снаряд оставил такой след.
А вот другой пример. В доме-музее Анны Ахматовой проходила выставка, посвящённая финской войне. Другая война, но пронизывающее насквозь чувство страха, когда слышишь звуки разрывающихся снарядов, а свет предательски мелькает и то и дело гаснет, то же. Есть такие музеи и за пределами нашей Родины. Не только мы обеспокоены забыванием войны. В Англии, в замке Дувр, сохранились подземные туннели, созданные во время Первой Мировой и использовавшиеся во время Второй в качестве военного госпиталя. Вся обстановка детально воссоздана с использованием атрибутов (хирургических инструментов, коек, операционных столов, инвалидных кресел…) того времени. Когда находишься под толщей земли в узком тёмном туннеле с мелькающими лампами, слышишь гул самолётов, глухие удары взрывов, взволнованные голоса врачей и стоны раненных… Это не передать словами, это надо почувствовать.
Есть напоминания о войне в каждом городе. Каждый день я вижу бомбоубежище. Большая гора с люками. Зимой она покрывается толстым слоем снега и с неё катается, как с горки, ребятня. А летом на ней зеленеет трава, цветёт жизнь. Жизнь цветёт там, где раньше бродила смерть, подкравшаяся вместе с войной, дабы разделить кровавую трапезу. Мало кто сейчас вспоминает об этом. Мало кто так же помнит, что на месте сквера в самом центре нашего городка до войны была группа домишек. Раньше, до того, как сквер «облагородили», из земли торчали замшелые камни фундаментов. Болотистая земля выпихивала их, не хотела принимать в себя. Каждый шаг по этим камням заставлял вспоминать, думать, чувствовать. Но фундаменты убитых домов мешали людям гулять, потому что мысли, а особенно мысли о войне, не дают отдыхать, спокойно вкушать все удовольствия мирной жизни. И потому их выкорчевали, заровняли, прикрыли оставшиеся в земле раны гладкой плиточкой, водрузили скамейки, на которые тут же взгромоздилась с ногами «усталая» молодёжь. Теперь о несчастии напоминает культурный камень с табличкой, который пристроили сиротливо даже не у входа, а у ограды сквера. Теперь всё хорошо, культурно. Бросил совести затрапезные две гвоздички 9 мая – и спокоен, можно больше не думать, можно больше ничего не знать о войне. Можно смеяться над военными фильмами, спать на встречах с ветеранами, забывать о своих родных бабушках и дедушках, оставляя им, помнящим и знающим войну, скорбный удел воспоминаний и одиночества. Только вот когда гудит раз в год проверяемая «воздушная тревога», как-то так жутко становится на сердце, так больно, что хочется броситься на колени и взмолиться, как они, как помнящие: «Лишь бы не было войны!»
Знаем ли мы что-то? Да, знаем. Даже не столько знаем, сколько чувствуем, чувствуем самой своей кровью, такой же, как и у наших дедов, погибавших за нас, ещё не родившихся, на фронте, такой же, как и у наших бабушек, недоедавших и недосыпавших ради нас, незнакомых, на заводах и фабриках. Но этого мало. Несоизмеримо мало. Нужно знать всё до последнего вздоха последнего убитого солдата. Каждое чувство, каждую мысль, каждый шаг. Только тогда мы сможем защитить наш мир от войны. Ведь это они, ветераны, нас, нас просят, чтобы не было войны. Потому что только мы можем исполнить их желание.
