Старший преподаватель кафедры теории и практики партийно-советской печати (1965–1970 гг.), кафедры зарубежной печати (1970–1998 гг.), заместитель декана факультета (1978–1980 гг. и 1983–1998 гг.).
Родился 30 марта 1928 г. в Ленинграде. В 1942 г. был эвакуирован из блокадного города.
Образование получил на отделении журналистики филологического факультета Ленинградского государственного университета (1961 г.). Был оставлен работать в качестве заведующего кабинетом радио и теле-видения.
В 1962–1964 гг. находился в командировке на Кубе, где преподавал русский язык в Гаванском институте иностранных языков.
В 1965 г. стал преподавателем кафедры теории и практики партийно-советской печати.
С 1970 г. преподавал на кафедре истории русской и зарубежной журналистики, а затем — на кафедре зарубежной печати.
А. А. Дубровин был ведущим специалистом по истории, теории и практике печати Испании и Латинской Америки.
Вел большую общественную работу. В 1965–1972 гг. был Ученым секретарем факультета, в 1972–1974 гг. — секретарем партбюро, в 1978 г. — ответственным секретарем приемной комиссии.
Виноградова С. М. Над временем никто не властен
60 лет университетскому журналистскому образованию в России. 1946–2006. Ленинград — Санкт-Петербург, факультет журналистики СПбГУ. – СПб: Моби Дик, 2006.
Алексей Автономович Дубровин не успел многого. Остались ненаписанными книги и статьи, которые могли бы стать уникальными, потому что уникален был интеллектуальный потенциал этого человека. Зафиксировать знания в виде письменного и печатного слова Алексею Автономовичу мешало чувство необыкновенно высокой ответственности, нежелание (да и неспособность) кривить душой, славословить. Еще не хватало времени, которое он тратил на глубокое, мудрое человеческое общение.
Алексей Автономович был нетороплив, словно существовал в своем особом измерении. Казалось бы, все яснее ясного: подмахнул бумажки, подписал приказ – и с глаз долой, из сердца вон. Все правильно. Но как горько подчас приходится раскаиваться в скоропалительных, принятых сгоряча решениях, как непоправимы их последствия. Алексей Автономович осознавал это лучше многих, поэтому так щедро тратил свою жизнь на то, чтобы понять, вникнуть, разобраться, выслушать, переделать. Подумать. В этом и заключался его особый талант, выстраданный причастностью к судьбам своей родины и своего поколения. Война, блокада (о ней он не любил говорить, а если вспоминал, то без патетики), эвакуация, нелепо настигнувшая его семью оккупация (она перечеркнула многие мечты и надежды Дубровина).
Алексей Автономович был тверд в своих убеждениях (в заблуждениях он порой упорствовал также сильно), постоянен в симпатиях и антипатиях, не нуждался во внешних атрибутах силы и в поверхностных ее проявлениях: он избежал великого соблазна проверить свою власть над ближайшими. Карьера не составляла смысла его жизни, хотя работу свою Алексей Автономович любил безмерно, должностью дорожил, несмотря на массу хлопот и полное отсутствие материальных выгод.
Алексей Автономович был профессионалом. Дипломные сочинения, выполненные под его руководством, оценивались по-разному, но в них всегда отсутствовала халтура. Студентам нравились лекции Алексея Автономовича. Будучи признанным специалистом в области испаноязычной журналистики, он охотно и увлеченно брался за новые курсы, вгрызался в них с подлинно исследовательским азартом.
Работая с иностранцами, он не только передавал им обусловленную программой сумму сведений, но и вводил их и мир русского языка, российского менталитета, отечественной культуры, не оскорблял личного, национального и религиозного достоинства учеников и собеседников. Когда уходит близкий человек, чувствуешь свою вину. Хотя над временем никто у нас не властен.
