ВТОРОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ МЕЖДУ I И II МЕЖВУЗОВСКИМ СОВЕЩАНИЯМИ. НА ПОДЪЕМЕ

После этого совещания, деятельности Союза журналистов, выступлений печати и, главное, после приказа министра высшего образования, появившегося, безусловно, не без влияния всех этих «рычагов», на нашем отделении многое изменилось.

В первую очередь, мы принялись за корректирование учебного плана. Несколько дней я провел в учебном отделе МВО, доделывая и переделывая подготовленный нами проект. Как я случайно недавно узнал из своего «Личного дела», приказом министра от 22 июля 1959 г. мне за эту работу была даже объявлена благодарность. Но все еще оставаясь в рамках филологического факультета, достаточных изменений мы пока добиться не могли.

Уже к новому — 1958-1959 — учебному году Б.А. Вяземский подготовил и напечатал первую к тому времени программу по курсу «Техника и оформление газеты». В 1959 г. вышел очередной — третий — сборник наших работ, а в следующем году в соответствии с договоренностью в МВО мы выпустили межвузовский сборник в двух книгах. К сожалению, так как в МГУ уже напечатали свой первый выпуск, мы посчитали, что наши сборники могут являться продолжением начатой серии и пронумеровали их: «Выпуск 2. Кн. 1» и «Вып. 2. Кн. 2», но дальнейшего развития наша инициатива не получила ни в МГУ, где вскоре появился свой журнал, ни у нас, так как мы перешли с 1960 г. к печатанию самостоятельных сборников.

В первом из них («Вопросы печати»), кроме наших преподавателей, были опубликованы статьи А. Максимова («Ленингр. правда») и М. Гуренкова («Вечерн. Ленинград»), статья нашего выпускника И. Фонякова, к тому времени уже приступившего к работе в Новосибирске, и студентки из ЧССР Л. Малицкой. В межвузовских сборниках — статьи М. Зерницкого (Минск), выпускника С. Мокшина («Сов. Россия»), З. Гильдина (Рига), А. Слиша (Варшава) и Б. Есина, С. Стыкалина, С. Гуревича (МГУ).

Не осталась без внимания и мысль о создании особого научного центра. Напротив. О ней, как мы увидим, неоднажды напоминали на собраниях журналистов и преподавателей журналистики. О его задачах и структуре Союз журналистов СССР через Ленинградское отделение Союза попросил меня высказать предложения. В апреле 1958 г. — ровно через год после нашего совещания, на котором впервые об этом было сказано, — предложения через Куртынина были отправлены. В таком центре, писал я, должны быть широко представлены периодические издания и литература по журналистике, по определенным темам компоноваться вырезки из газет и журналов (или карточки на соответствующие публикации), вестись социологические исследования и библиографическая работа. Главное же — с его помощью должны активнее и глубже разрабатываться проблемы теории журналистики и пропаганды, анализироваться практика работы редакций и мастерство журналистов. Все это должно служить повышению уровня пропаганды, совершенствованию прессы (Архив автора).

В феврале того же года от имени нашего коллектива директору издательства «Искусство» было направлено письмо с предложением расширить (оно уже выпустило ряд книг по этому профилю) печатание литературы по журналистике. Создать для этого особую секцию при издательстве (Архив автора). Это предложение также поддержки не встретило.

Но весьма существенно: министерство выполнило свое обещание и в университетской смете отдельной строкой (целевым назначением) были указаны суммы, выделяемые нашему отделению на приобретение необходимого оборудования. Их, конечно, можно было израсходовать и на различный мелкий инвентарь — тоже важный и необходимый. Но было решено в первую очередь сосредоточить траты на создании типолаборатории. Почти на 200 000 рублей (огромная по тем временам сумма!) для приобретения плоскопечатной машины и другого типографского оборудования подали мы заявку в отдел снабжения МВО. Такое оборудование и машину мы получили. Сгрузили во дворе филологического факультета. Но надо найти помещение для его установки — чрезвычайно нелегкая задача!

…И долго под дождем и снегом лежало наше оборудование. Даже документация на него изрядно пострадала, а мне приходилось убеждать в ректорате: «Оборудование гибнет! Народные деньги пропадают…» И действовало! Освободили от чего-то изрядный угол в первом этаже расположенного во дворе филологического факультета флигеля. Окрыленные, с помощью студентов сняли имевшиеся там перегородки, вырыли мощный котлован для установки машины, который для прочности ее основания залили цементом. С трудом установили эту тяжеленную махину, настлали полы и т.д. Всем этим энергично и изобретательно руководил В.И. Ганшин, выполнявший на факультете роль руководителя производственной практики (был уже и такой), и лаборанта, а в данном случае — еще и прораба. Дело, однако, осложнялось тем, что флигель-то находился под охраной памятников, и эта служба воспротивилась: «Как! Машина будет работать, вибрация может разрушить здание…» Пришлось, кривя душой, убеждать: «Она работать не будет… студенты только будут знакомиться с полиграфическим производством» и т. д.

Короче — в 1960 г. факультет обзавелся собственной типографией, для которой нам выделили четыре ставки мастеров: целое хозяйство! Старшим в этом новом коллективе был Т.Н. Волков — человек с большим опытом полиграфиста, полиграфически грамотными были и привлеченные нами мастера, но незнакомые с газетным производством. Для того чтобы они этому научились, мы направили их на стажировку в соответствующий цех городской типографии. Очень быстро оказалось, что одной плоскопечатной машиной, конечно, не обойтись — нужен был линотип. Получить его нелегко, так как линотипы были в большом дефиците. Нашли выход: наша комсомольская организация связалась с родственной организацией завода «Линотип». Установила шефство, обязавшись помочь коллегам в налаживании стенной печати, организации политпросветработы и т.п. Комсомольцы «Линотипа» в свое нерабочее время из сэкономленного ими материала вне плана изготовили для нас этот быстронаборный аппарат. Потом приобрели машины для брошюровки и резки бумаги, другое оборудование, списанные в одной из типографий, но проданные нам за деньги наборные кассы. Во всем этом была немалая заслуга инициативного и энергичного Ганшина, который, к сожалению, как и заменивший его В.И. Кузин, все же ушел в журналистику.

Обзаведясь собственной типографией, мы в том же году начали печатать свою учебную газету. Первый номер «Молодого журналиста» появился 17 ноября 1960 года. Вышел он под руководством С.И. Игошина на Кировском заводе, где в студенческие годы этот руководитель проходил свою первую производственную практику. Второй — в декабре того же года под руководством С.В. Смирнова — на фабрике имени С.М. Урицкого. «Когда я говорю об учебной газете, меня всегда охватывает непередаваемое волнение. По моему глубокому убеждению, — писал он позже, — вся прелесть работы со студенческой группой заключается именно в выпуске учебной газеты. Учебная газета — показатель духовной зрелости студенческой группы (курса, факультета), мера журналистского таланта» (Ленинг. ун-т. Учебн. газ. фак-та журн-ки. 1970. 3 дек. № 1/100).

Но под названием «Молодой журналист» вышла она лишь 28 раз. Оказалось, что для издания нашей газеты необходимо было официальное разрешение. У нас его не было. Обратились к Кузину, который в то время уже заведовал отделом печати Ленинградского ОК КПСС. Его власти было недостаточно — необходимо решение бюро этой организации. Кузин добился вынесения вопроса на его заседание. Там разрешили выпускать учебную газету как бы специальным выпуском-приложением к существовавшей многотиражке «Ленинградский университет». Так она и выходила с июня 1962 г. до конца 1970/1971 учебного года (вышло 77 номеров). Лишь в апреле 1972 г. вышел № 1-2 (106-197) уже официально разрешенный «Молодой журналист», которому в феврале 1992 г. присвоили игривое, пустопорожнее название «Дважды два».

Из выделенных нам Министерством денег мы приобрели также сначала несколько, а потом и столько фотоаппаратов, что могли выдавать их отъезжающим на практики студентам. В программы практик мы внесли выполнение и иллюстративных материалов. Но снова же «заковыка»: где разместить и как оборудовать фотолабораторию? Освободили от различного «инвентаря» уборщиц темный очень маленький чуланчик (там едва помещались два человека), где кое-как разместили ванночки для проявителя и закрепителя, установили необходимое освещение… Пока и этим были довольны. Но после создания типолаборатории нам вскоре удалось «завоевать» находившееся рядом с нею помещение бывшей прачечной и разместиться с некоторым комфортом. Но устойчивая оставшаяся от прачечной сырость еще долго была весьма чувствительной, что особенно испытывала на себе ведающая повседневной работой здесь лаборант Л.В. Булдакова.

В 1959 г. по приглашению руководства факультета журналистики (в этот период как раз решался вопрос о преобразовании его в секцию, ведущую профессиональную подготовку слушателей, уже до этого 2-3 года проучившихся на других факультетах и заочников) Варшавского университета я получил возможность ознакомиться не только с учебным процессом в этом университете, но и работой научно-исследовательского центра в Кракове. Там меня особенно заинтересовали социологические исследования, проводимые в центре. Возвратившись, я сразу форсировал подобную работу у нас. В нее активно включились С.В. Смирнов и В.П. Таловов. По договоренности с руководством создавшегося социологического института нам удалось получить временно одного из его лаборантов. Вскоре создали социологический семинар, которым заинтересовался даже отдел пропаганды Ленинградского ОК КПСС. В работе семинара участвовали работники факультетов психологии и философии, института социологических исследований. Он привлекал все большее число студентов (См.: Ленингр. ун-т: Спец. вып. учебн. газ. фак-та журн-ки. 1966. 4 мая).

В октябре 1961 г. отделение журналистики при филологическом факультете отметило свое 15-летие. Тогда провели первую научную конференцию преподавателей и студентов, которая потом стала ежегодной традицией. С этого времени также начали отмечать пятилетние рубежи существования отделения-факультета — 20, 25, 30-летие и т. д. Ведь через каждые 5 лет менялся наш студенческий состав, а это давало возможность новому набору принять участие в серии мероприятий, связанных с такими датами: обычно к ним выпускались номера учебной газеты, организовывались встречи с выпускниками прежних лет, которые нередко и не в малом числе приезжали к нам, готовились научные конференции и «капустники». Обозревалось достигнутое, определялись новые задачи…

А в конце 1961 г. произошло особенно важное событие для нашего отделения — приказом МВО от 18 ноября этого года оно преобразовалось в факультет журналистики! О предыстории этого события (что не может не обогатить нашу историю) нельзя умолчать.

Хотя к этому времени наше отделение вполне созрело для подобной реорганизации (у нас уже было 16 преподавателей, 4 лаборанта, заведующий практикой, 4 мастера, типолаборатория, учебная газета и т.д.), а потребность в молодых кадрах журналистики оставалась не менее острой, чем прежде, произошла такая реорганизация при некоторых затруднениях. Дело в том, что сектор печати ЦК КПСС, возглавлявшийся тогда опытным ленинградским журналистом С.М. Бардиным (до этого он редактировал газету на заводе «Электросила», а в годы Великой Отечественной войны — одной из партизанских бригад) и знавший проблему глубоко и во всех ее аспектах, в начале 1961 г. подготовил для секретариата ЦК доклад и проект решения по вопросам печати и подготовке кадров для ее. Там, в частности, вносилось предложение и о преобразовании нашего отделения в факультет. Но так как это было связано с дополнительными расходами, а денег у государства было немного, то вообще весь проект решили пока не рассматривать, перенести вопрос на осень. Летом Бардин уехал в отпуск, а к его проекту внезапно возвратились именно в это время. Пункт о преобразовании нашего отделения убрали… Но в другой формулировке, совсем по другому вопросу наше отделение было поименовано факультетом. Это дало основание Бардину убедить МВО в том, что решение ЦК о создании нашего факультета состоялось, и такой приказ был издан.

Подготовка журналистов в Ленинградском университете обрела, следовательно, новые организационные формы, а вместе с ним и новые возможности. Набор на факультет поднимался с 25 до 50 человек на дневное отделение, появились ставки для декана, секретаря факультета, диспетчера, три ставки для библиотеки (заместителя декана по объему работы пока не полагалось). Так как библиотеки у нас еще не было, я посчитал возможным пока использовать лишь одну ставку для работника, который должен был заниматься ее постепенным комплектованием. Две другие разрешил временно использовать в общеуниверситетской научной библиотеке, договорившись с ее директором, что они будут нам возвращены при первой же необходимости. Последующее время показало, насколько это благородство было наивным: директор библиотеки вскоре сменился, а с пришедшим на его место, который к тому же считал, что факультет журналистики может довольствоваться библиотекой филологического факультета, пришлось вести долгую тяжбу, пока с помощью первого проректора проф. С.А. Малинина не удалось возвратить хотя бы одну ставку.

На первых порах мы не могли обзавестись и собственной сметой — по-прежнему оставались зависимыми от филологов. Да и не только в этом. Мы оставались в том же помещении, что и раньше, лекции по многим предметам наши студенты продолжали слушать вместе с филологами. Но нам все же выделили несколько комнат в том же здании, отделенных от филологического факультета стеной. Силами взявшихся за работу студентов ликвидировали эту «перемычку» и переоборудовали некоторые аудитории. Выделили помещение для деканата. Еще до этого обособились наши общественные организации, которые активно теперь в новых условиях развивали свою деятельность, начали понемногу собирать специальную литературу в создающейся библиотеке…

Приказом ректора от 16 декабря 1961 г. исполнение обязанностей декана возложили на меня. В 1962 г. был создан ученый совет нового факультета, на заседании которого я был избран деканом. В том же году была утверждена наша собственная Государственная экзаменационная комиссия (ГЭК) — защиту дипломных сочинений и государственные экзамены мы, следовательно, получили возможность принимать вне зависимости от филологического факультета. Председателем ГЭК был утвержден редактор «Ленинградской правды», возглавлявший и Ленинградское отделение Союза журналистов, Михаил Степанович Куртынин, с которым мы давно установили тесные связи и который поддерживал нас в местной организации и на первом съезде журналистов. Это был опытный и уважаемый среди коллег человек. К университету, в отличие от многих других (о них уже было сказано), он относился с уважением (мы даже предлагали ему по совместительству выполнять и обязанности декана) и к работе в ГЭК с большей ответственностью. Благодаря ему подтягивались к нашим требованиям и журналисты-совместители.

Традиция эта была продолжена и когда на место редактора главной газеты области и города «Ленинградской правды» пришел Андрей Константинович Варсобин, сумевший, кроме того, перевести находившийся на отшибе и в более скромном здании, что, между прочим, все же было достижением Куртынина, Дом журналиста в достаточно респектабельный особняк на Невском и добившийся создания музея печати на Мойке, 32, в зданиях, где в 1917 г. издавалась «Правда» и до Октября находилась типография «Сельского вестника» — одна из лучших типографий города. Варсобин с большим вниманием относился к делам и проблемам факультета, выступал перед студентами не только с лекциями, но и на наших собраниях.

Почти одновременно с созданием факультета (18 декабря 1961 г.) нам разрешили открытие кафедры стилистики и редактирования. Так она по нашему представлению была названа в расчете не только на то, чтобы подчеркнуть ее внимание именно к практической стилистике, а и открыть подготовку книжных редакторов, но укомплектовать ее нам удалось лишь в 1965 г. Исполняющим обязанности ее заведующего был назначен В.А. Алексеев.

В 1968 г. при поддержке ректората и в результате длительных и настойчивых переговоров с Министерством и непосредственно с министром высшего и специального среднего образования РСФСР (тогда такое уже было создано) В.Н. Столетовым удалось получить разрешение на организацию кафедры производства и оформления газет, организации средств информации.

В связи с этим я вынужден сделать, по-моему, отнюдь не лишнее отступление. Дело в том, что на некоторых кафедрах нашего факультета утвердилось и распространяется представление, словно новые кафедры создавались как бы сами по себе или их первыми заведующими (см. выпуски юбилейных номеров учебных газет кафедр радио и телевидения (Молодой ж-т. 1980. 20 мая), производства и оформления газет, организации средств информации (Кафедра: Спец. вып. 1994. 7 ноября), зарубежной журналистики (Дважды два. 2001. № 13)).

Не умаляя роли первых заведующих в формировании содержания и всего стиля деятельности этих кафедр, подобные утверждения я вынужден категорически отвергнуть. Лишь по аргументированным и настойчивым обращениям факультета, в конце концов поддержанных ректоратом и ученым советом университета, решением Министерства создавались новые кафедры. А решение этой последней инстанции — Министерства — бывало подчас особенно трудным. Мне, например, приходилось не только вести переговоры в соответствующих отделах МВО и через секретарей пробиваться к министру (одна из них мне как-то раздражено заметила: «Подумаешь, факультет журналистики… Мой муж журналист, он нигде специально не учился — все ножками, ножками…» «А если бы к этим ножкам, — заметил при этом я, — да университетское образование… Может, оно ему очень помогло». Явно через силу она вынуждена была согласиться с этим), но, набравшись, мягко выражаясь, дерзости даже дважды звонил ему из Ленинграда. Правда, министр был человек демократичный и не считал такую дерзость унижением для своего поста.

Что же касается формирования кафедр, то оно начиналось не со времени получения разрешения. Оно целеустремленно предварительно готовилось внутри существующих кафедр, кафедры теории и практики прежде всего. Имея в виду постановку курса зарубежной журналистики, заранее оставлялись в аспирантуре студенты, знающие иностранные языки (С.М. Виноградова, П.Я. Рыкованов) или для кафедры техники и производства — знакомые с полиграфией (Е.В. Скворцова). В.С. Соколова, например, перевели из Саранска, где он после выпуска работал и где, как это обнаружил приехавший на проверку работы студентов-практикантов С.В. Смирнов, он — Соколов — почему-то старательно изучал французский язык. Привлекли его в аспирантуру, помогли пройти стажировку в Сорбонне и, когда он хотел еще остаться там в качестве преподавателя русского языка, не дали разрешения на это, ибо нам нужен был историк зарубежной журналистики. Пока же его определили на кафедру истории русской журналистики. Это объяснялось и тем, что новая кафедра еще не созрела, а кафедра истории имела объем нагрузки, не достигавший необходимого уровня — пяти тысяч часов. Из-за этого приходилось каждый год право на ее существование обосновывать перед МВО, включать в поручения предметы, далекие от ее профиля, — введение в журналистику, творческие студии и др. Даже одно время переименовать ее в кафедру русской и зарубежной печати. Подобное же было с кафедрой техники оформления. Для того, чтобы увеличить ее объем поручений сюда присоединили машинопись и стенографию и потому дали ей название: «Техники производства и оформления газет и организации средств информации», а не потому что это придумал Вяземский.

При этом нельзя не оговориться, что и назначение исполняющих обязанности заведующих кафедрами нашего факультета не всегда соответствовало высоким требованиям университета к их педагогической и методической подготовке, научным показателям. Из-за этого уровень деятельности таких кафедр, работа отдельных их сотрудников нуждались в существенных коррективах. Однако подчас на кафедрах заведующими создавались нормы, которые следовали исправить. Однажды одну из подобных кафедр я уговорил возглавить С.В. Смирнова. Человек ответственной университетской школы, большой работоспособности и необходимой требовательности, он получил здесь такое сопротивление (такие здесь уже были установлены «нормы»), что очень скоро запросил меня возвратить его на прежнюю кафедру. Так как на одной из кафедр развивалось, скажем, весьма облегченное отношение к качеству дипломных сочинений и их защитам, пришлось ввести второе (контрольное) рецензирование.

Не станем поэтому упрощать связанное с созданием и деятельностью кафедр, работой их заведующих.

В 1957 г. факультет получил разрешение открыть вечернее отделение (просуществовало до 1971 г.), а в 1966 г. уже по инициативе самого факультета на общественных началах создали отделение для всех желающих, имевших высшее образование или обучавшихся в других вузах. Затем его преобразовали в «Малый журфак» — для школьников, интересующихся журналистикой или собиравшихся поступать к нам.

23 октября 2012
НОВОЕ В ФОТОАРХИВЕ
Логин
Пароль
запомнить
Регистрация

Ответственный за содержание: Проректор по научной работе С. В. Аплонов.
Предложения по внесению изменений можно направлять на адрес: s.aplonov@spbu.ru